— Хлопнешь один раз, и уже не остановишься, — словно извиняясь, объяснила я Джейку.
Он приподнял бровь.
— Джем рассказал мне о вашей игре.
— Ой, — выдала я образец красноречия, внезапно потеряв всякий интерес к полиэтилену.
— Это все, что ты можешь сказать по этому поводу?
— Мы просто пытались… я не знаю… я просто пыталась…
— Ты пыталась быть мужчиной?
— Нет, я хотела иметь такие же права, как мужчина.
— Право вести себя как засранец?
— Ну, это слишком, — возмутилась я.
Джейк покачал головой и подвинулся чуть ближе ко мне.
— Это безусловно кое-что объясняет. Помогает мне понять… Послушай, у женщин есть равные права, но равенство не означает, что они должны вести себя как мужчина, это значит иметь ту же свободу, те же возможности. Право быть самим собой, делать то, что кажется тебе естественным, — проартикулировал он. — К сожалению, ты не воспользовалась шансом вести себя естественно, ты просто решила взять на вооружение самый худший аспект мужской психики. Мужскую способность думать членом. Дело в том, что, когда парень ведет себя как идиот, это значит, что упомянутый отросток взял верх над его мозгом. Ты знаешь, что я прав.
Конечно, я знаю, что он прав. Достаточно посмотреть, как я веду себя с ним. Все мои способности — дар речи, рассудок, даже двигательные функции — полностью отказывают, и все, что я могу, это стоять и таять от страсти.
— Не все мужчины полные идиоты, Алекс, — продолжал он. — Я знаю, что Макс обидел тебя, но это не значит, что ты должна отомстить всем нам, поставив рекорд по одноразовым свиданиям.
— Это была не месть… не совсем. Я просто хотела контролировать свою жизнь, вот и все.
— И это помогло?
— Нет, — вздохнула я. — Не очень. Точнее, совсем нет. Но все равно, это пошло мне на пользу, потому что помогло понять пару важных вещей.
— Правда?
Я взглянула на него.
— А ты что думаешь об одноразовых свиданиях?
— Никогда этим не занимался, — прямо ответил он. Я посмотрела ему в лицо. Я посмотрела ему прямо в глаза. Ни проблеска вины, ни на йоту лицемерия. — Но это мой выбор, я не осуждаю тех, кто выбирает другой путь.
Я уставилась в бутылку, озабоченно разглядывая осадок на дне.
— Ну и каким же по счету был я? — Джейк наконец нарушил молчание.
— В списке или вообще? — Я взглянула на него.
Он приподнял бровь.
— Пожалуй, начнем со списка, — с еле уловимой иронией сказал он.
— Номер один, — промямлила я, глядя в пол.
— Ну, это уже что-то. — Он помолчал и облизнул верхнюю губу. — Ну а вообще?
— Два, — прошептала я.
— Что два? Две сотни? Две тысячи?
— Просто два.
Я посмотрела на него, попытавшись улыбнуться.
К сожалению, он не улыбался, а хмурился. Поэтому я опять уставилась в пол.
— И до какого номера ты добралась? Сколько страниц с именами и крестиками возле них у тебя теперь?
— По-прежнему два.
— Два?
— Я не делала успехов.
— Два вместе со мной или два плюс я?
— Вместе.
— Да… ну тогда нет смысла спрашивать, далеко ли ты продвинулась в изучении «Камасутры».
Я оторвала взгляд от очень интересного участка ковра и заставила себя встретиться с ним глазами. Он уже не хмурился. Пожалуй, он улыбался. Даже смеялся. Я бы вздохнула с облегчением, если бы не подозрение, что он смеется надо мной.
— Я не виновата! Просто я не создана для беспорядочных связей. Я пыталась, но это не мое. Я абсолютно моногамна, дайте мне романтику, сердечки и цветочки, одного мужчину для одной женщины. Мне не нужна радость побед, зарубки на спинке кровати и трофеи в кабинете. Я хочу каждое утро просыпаться с одним и тем же мужчиной, ощущать прикосновения той же кожи, любить кого-то и просто верить, что это настоящая любовь…
Я замолчала, чувствуя, что начинаю мучительно краснеть.
Он молча смотрел на меня несколько секунд, которые показались мне вечностью.
— Рад это слышать, — наконец сказал он, и, наклонившись ко мне, по-прежнему глядя прямо в глаза, поцеловал меня в губы, очень нежно.
Как прекрасно чувствовать, что его губы опять прикоснулись к моим. Словно после долгой диеты съесть сочный ростбиф и йоркширский пудинг. Я могла бы целовать его вечность, но он внезапно отодвинулся, оставив меня ловить ртом воздух, как выброшенная на берег золотая рыбка.
— Алекс, я сыт играми по горло.
— Черт! А мне вот-вот должны прислать «Тридцать веселых способов оживить вашу сексуальную жизнь».
Уголки его губ чуть дрогнули.
— Ты можешь хоть иногда быть серьезной? Я покачала головой, все еще не в силах отвести от него взгляд.
— Это способ самозащиты. Кто-то занимается каратэ, а я использую язык. Прости. — Я смущенно улыбнулась.
— Я могу придумать твоему языку лучшее применение.
Он снова поцеловал меня, лизнув своим языком мой.
— Ну и кто теперь недостаточно серьезен?
— Я очень серьезен. — Его губы оторвались от моего рта и начали выписывать эротическую параболу по моей шее. — Знаешь, мне кажется, я влюбился в тебя, как только увидел в первый раз.
— Прошу прощения?
— Ты меня слышала.
Боже, кажется, я сейчас опять что-то ляпну.
— В таком случае, можешь сделать мне одолжение?
Дышать мне становилось все труднее.
— Что ты хочешь?
Его губы опять встретились с моими, на время заставив меня замолчать.
— Разденься, — удалось прошептать мне, а наши вздохи сплелись, как наши языки.
Его глаза, почти закрывшиеся, распахнулись, как у куклы, которую слишком быстро опрокинули на спину.
— Ты, кажется, сказала, что не очень далеко продвинулась? — хохотнул он.
— Не-е-ет, — выдохнула я. — Я не это имела в виду. Просто платье меня смущает. Как будто я обнимаю девушку.
— Я сниму, если ты снимешь свой костюм.
— Ты ставишь мне условия?
— Да.
Он расстегнул три верхние пуговицы на моей рубашке.
— А как же сексуальное равенство? — спросила я, медленно расстегивая молнию у него на спине — Я ведь должна попробовать, что ты из себя представляешь?
— Предлагаю компромисс… я оцениваю тебя. А потом ты оцениваешь меня.
— Хорошо. — Его язык ласкал ямочку у основания моей шеи. — Ты первый.
