Прежде чем «Екатерина» смогла задействовать всю свою артиллерию, в нее попал еще один крупнокалиберный снаряд. На этот раз повреждения были более серьезные. Снаряд попал в носовую оконечность, поднырнув под ватерлинию. Пятидюймовая броня его не остановила, и он разорвался в шкиперской. Два носовых отсека стали быстро заполняться водой, из-за чего осадка носом стала увеличиваться, а это плохо отражалось на маневренности. Наконец-то «Екатерина» смогла ответить полновесным орудийным залпом. Все двенадцать орудий выплюнули свои снаряды в сторону противника, а чудовищная отдача при выстреле сотрясла линкор так, что он, казалось, вдавился в море на несколько сантиметров и замедлил ход. Всего два снаряда из двенадцати поразили «Гебен». Один из снарядов попал в башню главного калибра по правому борту, выводя ее из строя. Второй снаряд попал в грот-мачту на уровне первой прожекторной площадки, уничтожив прожектора вместе с прислугой. Сама мачта надломилась и, оборвав все растяжки, фалы и антенны, завалилась набок. В районе кормового мостика разгорался пожар. Адмирал Сушон остался без связи.
В следующие десять минут два стальных гиганта осыпали друг друга снарядами, иногда сотрясаясь от попаданий и последующих взрывов, которые рвали их стальные конструкции, убивая и калеча людей. Положение «Екатерины», в силу того, что она в бой вступила, не имея повреждений, сейчас выглядело не так катастрофично, но и ей досталось. Кормовая башня вышла из строя. Носовая труба была исковеркана. Фок-мачту перебило посередине. Палуба от попаданий 150-мм снарядов и пары трехсоткилограммовых чемоданов во многих местах лишилась настила и теперь выглядела удручающе. Ниже ватерлинии три пробоины, а во внутренних отсеках скопилось не менее одной тысячи тонн воды. С потерей второго котельного отделения скорость снизилась до семнадцати узлов.
Положение германца после подрыва на мине и попаданий трех торпед с «Гневного» и «Нерпы» и так было не ахти каким. А тут еще с «Екатерины» прилетело четыре снаряда под ватерлинию, и все это в многострадальный левый борт. Так кроме этого были попадания выше ватерлинии, в корпус и надстройки, вызвавшие пожары. Три башни главного калибра из пяти вышли из строя. Из противоминной артиллерии левого борта действовать могли только два 150-мм орудия и три 88-мм. Потери среди личного состава превысили две сотни человек. Так что положение «Гебена» было незавидным. Крейсер уже основательно наглотался воды, потяжелев после всего этого на три с половиной тысячи тонн. Осадка носом увеличилась на два метра, а дифферент на левый борт составлял одиннадцать градусов. Скорость упала до тринадцати узлов. Но Сушон, невзирая ни на что, вел свой корабль к проливу. Адмирал Новицкий этому препятствовал. Он решил во что бы то ни стало добить германский линейный крейсер.
– Ваше превосходительство, – обратился к Новицкому штурман линкора лейтенант Рыбин, – в двадцати кабельтовых у нас по курсу будет минное заграждение. А на мысе стоит двухорудийная 150-мм батарея.
– Двадцать кабельтовых, говоришь… Значит, у нас есть еще шесть-семь минут на то, чтобы потопить германца. Усилить огонь по противнику.
Комендоры «Екатерины» старались изо всех сил, залпы следовали каждые сорок секунд, немцы отвечали не менее интенсивно. Но девять орудий против четырех немецких это все же двухратное преимущество. Через пять минут «Екатерина» уже превосходила своего оппонента в три раза, и в конце концов это принесло свои плоды. «Гебен» чуть двигался и все больше погружался в воды Черного моря, заваливаясь на левый борт. На корме пылал нешуточный пожар, который стал угрожать кормовым артиллерийским погребам. Аварийные команды не справлялись с пожарами и поступлением воды. Крейсер медленно, но верно тонул. Сопротивляться также было практически нечем. Из артиллерии по левому борту в боеспособном состоянии осталась только бортовая башня да еще пара орудий в носовом каземате. Оставались, правда, целехонькие орудия по правому борту, но толку от них было ноль. А после того как адмирал Сушон получил тяжелое ранение осколком разорвавшегося прямо на амбразуре боевой рубки 130-мм снаряда, Аккерман погиб, а многие офицеры были ранены и контужены, командование кораблем принял корветтен-капитан Книспель. После доклада о состоянии корабля он понял, что до пролива не прорваться, хотя оставалось пройти всего-то три мили, и решил хотя бы спасти людей и выбросить корабль на берег. Книспель приказал повернуть в сторону берега к мысу Узуньяр, где находилась турецкая береговая батарея, которая открыла огонь по русскому линкору.
«Екатерина» также находилась не в лучшем виде. Вся избитая и еле управляемая ввиду повреждения рулевого привода, потерявшая половину башен главного калибра плюс шесть орудий противоминного калибра из десяти по правому борту. Дым из носовой разбитой трубы стелился по палубе, из-за чего нахождение людей в районе второй башни было невозможно. Носовая надстройка потеряла почти все мостики и выглядела голой. Дальномерный пост с крыши боевой рубки был сметен попаданием крупнокалиберного снаряда. От воздействия этого же снаряда все, кто находился в боевой рубке, получили ранения или контузию. Кормовая надстройка разрушена и выгорела. Многие внутренние помещения по правому борту пострадали от огня, ударной волны и осколков. Линкор принял порядка двух тысяч тонн воды. Чтобы не подставлять свой корабль под удар, адмирал Новицкий решил для уничтожения противника привлечь эсминец «Поспешный», а сам перенес огонь на береговую батарею. После нескольких залпов турки прекратили огонь. Кавторанг Жерве зашел с кормы, где у «Гебена» вся противоминная артиллерия была выбита. Сблизившись с «Гебеном» до трех кабельтовых, произвел четырехторпедный залп. Две торпеды настигли свою цель, а этого многострадальный корабль выдержать уже не смог, стал быстро ложиться на борт и через десять минут затонул в четырех кабельтовых от берега. Жерве направил свой эсминец к месту гибели корабля, имея намерения кого-либо спасти, а заодно и пленить. Но был вынужден отказаться от этого «благородного поступка», ввиду того что турки на береговой батарее не одобрили этого. Раз такое дело, то Жерве не стал искушать судьбу и поспешил за уходящим линкором.
II
Я был на траверзе мыса Галара, когда пришла радиограмма с «Поспешного» о том, что «Гебен» упокоился на морском дне. Флагман Новицкого из боя вышел с серьезными повреждениями, в том числе была утрачена и радиосвязь, а чтобы связаться с нами, пришлось прибегнуть к помощи радиостанции с «Поспешного». Новицкий кратко обрисовал бой с «Гебеном» и доложил о повреждениях линкора.
Судьба благоволила «Екатерине», она смогла выстоять против «Гебена». Хотя ей и досталось в бою, но корабль может двигаться. Сейчас он под охраной «Поспешного» держит курс на Севастополь, надеясь самостоятельно дойти до базы. А вот «Гневный» – после того как с него было получено сообщение об обнаружении «Гебена», а также о намерении атаковать противника – замолчал. И мы ничего о его судьбе не знали, и на наши вызовы эсминец не отвечал. Но мы все это списывали на выход радиостанции на самом эсминце, но никак не на его гибель.
– Вот и все, господа офицеры, на этом наш поход закончился. Нам наконец-то удалось выполнить один наказ императора. Германский линейный крейсер потоплен.
