Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Садок ухмыльнулся в бороду: Гихок, где Давид приказал короновать Соломона, находился на расстоянии меньше тысячи локтей от Эн-Рожеля и двора Адонии. Когда они прибыли, дым от жертвенников еще поднимался в небо и можно было разглядеть верховых животных гостей, привязанных под сенью деревьев.
В Гихоке жертвоприношение и коронование длилось меньше часа. Там собралась толпа тех, кто узнал о церемонии.
– У нас нет времени обедать здесь, мы это сделаем в Иерусалиме, Соломон. Пусть трубы поют до тех пор, пока я не дам сигнал остановиться.
Он поднял руку.
Тотчас ужасный шум наполнил воздух: зазвучала сотня труб царской гвардии. Вирсавия заткнула уши. К трубам присоединились систры. Соломон огляделся вокруг. То, на что он рассчитывал, произошло: гости на празднике Адония услышали трубы и послали слуг узнать о причине шума. Теперь слуги торопливо бежали назад. Соломон опустил руку.
Гвардия принялась кричать: «Да здравствует царь Соломон!» и не останавливалась до тех пор, пока Соломон не приказал возвращаться в Иерусалим. Жители пригорода стали понемногу собираться на дороге, по которой возвращался кортеж в Иерусалим. Назвали царя! Народ веселился. Звук труб возбуждал мальчишек и будил старцев. Ротозеи хлопали в такт в ладоши и присоединялись к кортежу. В самом городе царило возбуждение. «Да здравствует царь Соломон!» Люди высовывались из окон, чтобы увидеть нового царя. Женщины любовались им, считая его красивым, и кричали от восторга, мужчинам нравилась гордая поступь нового царя.
Между тем торжество Адонии прервалось с приездом Ионафана, сына Авиафара. Лицо Иоава изменилось от гнева, а старый Авиафар накрыл голову. «Коронованный царь обрушится на нас!» – воскликнул он. Испуганные молодые царевичи бросились к лошадям и ускакали так быстро, как будто за ними гнались. Адонии тоже стало не по себе, он бросился к алтарю, чтобы быть под защитой Бога.
Когда кортеж Соломона приблизился к воротам города, срочно собранные музыканты по приказу Беная заиграли громче. Соломон сошел на землю, подбежали слуги. Садок, Нафан, Беная и Вирсавия, усталые, поднялись в покои Давида. Абисхаг, переодевшаяся по этому случаю в красиво вышитое платье и накидку, открыла им дверь.
– Он ждет вас, – сказала она.
Действительно, собрался весь царский дом, и те из «тридцати», кто еще остался в живых. Там были Адорам – министр по налогам, Иозафат – государственный секретарь, Слева – адъютант генерала, Ира или Иаирит – один из главных священников храма… Абисхаг сменила и одежду Давида, теперь на нем был плащ, подшитый лисьим мехом, но отсутствовал пурпурный цвет.
– Государь, твой приказ выполнен, – торжественно сказал Беная.
Соломон бросился в ноги царю. Давид положил ему руку на голову.
– Встань, мой царь! – громко произнес Давид. Сам он встал с помощью Бенаи и взял руку Соломона. – Садись, – сказал он ему. Стоя на возвышении, он обратился к присутствующим: – Отныне Соломон – ваш царь. Пусть Бог дарует ему мудрость. Пусть Бог всегда слышит его мольбы. Пусть царство Израиля вечно процветает под его скипетром.
И, обращаясь к Соломону, добавил:
– Бог благословит тебя, мой царь. Если ты будешь справедлив, у тебя никогда не будет недостатка в последователях.
Раздались аплодисменты. С помощью Бенаи Давид спустился с возвышения и, впервые за долгое время, улыбнулся.
День был трудным для всех: потом его назвали днем Трех царей. Немного отдохнув, Давид позвал царевичей. Они пришли один за другим с перекосившимися от страха лицами: Схефатима, Итхреам, Элиада, Элифелет, Нефег, Иафиа, Элишда, Нога, Элихама… Он принял их в присутствии Соломона, который попросил простить их.
– Где ваш царь Адония? – насмешливо спросил их Соломон.
– Адония – не наш царь, – ответил Схефатиа. – Он не хочет идти в Иерусалим, потому что боится тебя. Он припал к алтарю в Эн-Рожеле и не покинет его, сказал он, до тех пор, пока ты не поклянешься, что не убьешь его мечом.
– Я не коснусь ни волоса на его голове, если он мне покажет, что он честный и справедливый человек. Но если он вновь примется за интриги, головы ему не сносить! Так и передайте ему!
На абрикосовых деревьях в царском саду набухли зеленые почки. Приход весны ощущался в кисловатом запахе свежести и переменчивой, как девственница, погоде. В эту ночь Давиду приснился сон, как будто он стал деревом и у него выросли новые ветви.
Глава 24ПРОЩАНИЕ С ЛИРОЙ
В нем самом играла лира.
У него слишком занемели пальцы, чтобы коснуться струн той лиры, которая лежала около кровати. Его голос охрип, потом сломался от горя. Смерть близких лишила его голоса раньше, чем он встретил свою собственную смерть. Но он все равно пел в глубине своего сердца.
Он всегда владел лишь одним предметом: своей лирой.
Первая была уже давно потеряна, раздавлена, он даже не знал, в какой битве. Он полировал ее своими ладонями, проводил пальцами по изгибам, как будто это была женщина, тысячи раз менял струны. Последняя была изготовлена из древесины кипариса лучшими мастерами Иерусалима, которые затем украсили ее слоновой костью и серебром. Впрочем, звуки не отличались от тех, которые когда-то слушали бараны на лугах Вифлеема.
Он воспевал на ней красоту.
Его окружили лица. Все они были прекрасны и нежны, даже лицо неудержимого Амнона, даже лицо нетерпеливого Авессалома, лицо упрямой Мелхолы. Ионафан с большими рассеянными глазами, Саул с беспокойным лбом. Тысячи лиц, которыми он властвовал. Почему они не пели? Он подумал, что сам должен дать пример. Он открыл рот и испустил звук, почти детский.
Абисхаг увидела, что царь Давид мертв.
Глава 25ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕНСКАЯ ИСТОРИЯ
Он царствовал сорок лет. Продолжительность траура была соответствующей. Он затронул приграничные и соседние страны, многие цари прислали своих эмиссаров на погребение. Некоторые из этих людей раньше видели этого царя танцующим, красивого, словно третий херувим перед ковчегом, и они плакали над исчезнувшей красотой, а также над своей собственной молодостью. Женщины, которых он любил, оплакивали вечного любовника. Мелхола, которая была очень старой, прокляла судьбу, оставившую ее бесплодной. Но наконец через сорок дней рассвет поднялся над новым царством и новым царем, которого оставил Давид вместо себя, прежде чем уйти.
Те, кто предполагал, что молодой Соломон сделан из простого теста, придающего пирогу рассыпчатость, недостаточно замешанного и поднявшегося слишком быстро из-за недостатка хорошей закваски, должны были быстро разочароваться. В двадцать шесть лет у него был острый глаз и крепкая рука.
Он начал с того, что позвал Авиафара, священника, который принял сторону Адонии и с момента смерти Давида соблюдал образцовую сдержанность. Маленький мальчик, волею судьбы избежавший участи своей семьи, убитой Саулом, превратился в убеленного сединой старца.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
