Книга Заклятие - Цай Цзюнь

Поэтому до сих пор она верит моей лжи. Я рассказал ей все: как я скитался по пустыне, как потерял лагерь экспедиции, как больше месяца жил в оазисе первобытной жизнью. Умолчал я только о Майе. Я вообще ничего не говорил о Майе никому, так что никто и не подозревал об ее существовании, в том числе и моя Фэнь. Я не посмел рассказать ей правду. Я боялся, что она не вынесет того, что я обнимал другую женщину. Я надеялся, что рано или поздно все забудется и мы с Фэнь снова начнем нашу жизнь.

Но прошел целый год, а я все не мог позабыть свой эдемский сад, и каждую ночь, пусть даже Фэнь спала у меня под боком, я все равно грезил о Майе. Неужели же мы с Фэнь будем всю жизнь спать в одной постели и видеть разные сны? Я всегда был в подавленном состоянии, иногда в ушах начинала звучать музыка древних мелодий, и я подозревал, что у меня начинается психическое расстройство.

Каждый день и каждую ночь чувство ответственности тяготило мое сердце. Я был виновен перед Фэнь, еще больше — перед Майей. Мое преступление было тяжким, я нуждался в раскаянии и покаянии.

Сегодня вечером Фэнь и я остались наедине, она уже давно заподозрила, что со мной что-то не в порядке, возможно, даже поняла кое-что. Я больше не мог смотреть ей в глаза, это стало невыносимо. Оставалось только признаться и сказать правду, потому что только тогда мое сердце смогло бы успокоиться.

Наконец настало время, когда я решился и все рассказал Фэнь о себе и Майе. Не знаю, что и как я говорил, — все это было как во сне. В общем, все я выложил откровенно, ничего не утаивая, в том числе и мои душевные переживания.

Зная все это, Фэнь очень страдала, она долго молчала, а потом, совершенно неожиданно, простила меня. Она потребовала, чтобы я взял ее с собой повидать Майю. Она хотела увидеть эту женщину, которая перевернула мне сердце и душу, и хотела, чтобы мне представился случай искупить вину. Сначала я не соглашался, но потом, может быть, благодаря таинственным силам решился поехать и разыскать Майю. Я хотел взять с собой Фэнь, чтобы все честно и ясно изложить Майе. Пусть все это будет очень больно, но я считал это своим неизбывным долгом.

Сегодня вечером я увидел слезы Фэнь.

22 и 23 октября 1979 года

Погода: ясно. Температура: от +11° до +16 °C. Место: берег Лобнора.

Я вместе с Фэнь ехал на верблюде в караване, таком же, что тогда увез меня из оазиса. Мы медленно пересекали пустыню.

Мы выступили из базового лагеря объединенной археологической экспедиции с разрешения начальства; потом прошагали на запад более трех часов и достигли небольшого поселка на шоссе через пустыню. Там перешли через шоссе и поймали транзитную машину. Только через несколько часов добрались до небольшого уездного городка на юго-западе пустыни. Там мы прождали несколько дней ежегодного верблюжьего каравана, чтобы вместе с ним отправиться в оазис в глубине пустыни.

Наконец мы различили вдали это зеленое пятнышко. Странное чувство переполняло мое сердце: мой райский сад по-прежнему спокойно лежал передо мной вдалеке, а моя Майя? Я обернулся посмотреть на Фэнь, но выражение ее лица мне не сказало ничего.

Мы вступили в оазис. Древний народ лобу, точно так же, как и в прошлом году, радушно приветствовал караван верблюдов. Однако они очень быстро узнали меня, и я сразу же ощутил с их стороны холодное, враждебное отношение, во взглядах сквозило разочарование. Фэнь стояла, тесно прижавшись ко мне, поэтому и на Фэнь они смотрели враждебно. Они не стали гнать меня прочь, как я опасался, по-прежнему давали мне пишу и воду; однако никто — ни один человек — не заговорил со мной. Увидев меня, все отходили и старались держаться подальше. Я знал, что в их глазах я недостойный доверия обманщик, что я повинен в преступлении.

И тогда Фэгть сказала мне:

— Пойди поищи свою Майю.

Я растрогался, взял ее за руку и извинился:

— Фэнь, я виноват перед тобой.

Я повел ее ко входу в дом Майи и снова увидел эту крошечную мазанку, в которой для меня и Майи обреталось райское блаженство.

— Входи один, я подожду тебя у входа, — неожиданно заявила Фэнь.

— Нет, ты тоже войди. Я хочу, чтобы была ясность.

— Но это дело касается двоих, тебя и Майи.

— Ты же пострадавшая. — Я схватил Фэнь за руку.

— Она тоже пострадала.

Возражать мне было нечего, оставалось войти в мазанку одному. В домике все было по-прежнему, точно так, как было перед моим уходом. На глиняной лежанке спокойно лежала Майя, укрытая ковриком из овечьей шерсти. Рядом с ней стояла детская колыбелька, в которой я увидел дитя в возрасте нескольких месяцев.

Я замер, словно оглушенный могучим ударом, потому что сразу осознал горечь содеянного мною. Майя смотрела мне прямо в глаза, и ее взгляд был по-прежнему соблазнителен, но ей в глаза я больше не посмел глядеть. Но я не мог не смотреть на нее. Ее лицо уже не было таким, как прежде, — белым и блестящим, а выглядело бескровным; она лежала неподвижно под ковриком из овечьей шерсти, словно умершая.

Наконец она заговорила:

— Ты пришел.

Ее голос был хриплым настолько, что казалось, прежний чарующий мелодичный голос пропал.

Я беспомощно стоял перед ней и, помолчав, выговорил:

— Майя, прости.

Она легонько помотала головой и слабым голосом сказала:

— Сначала погляди на свою дочь.

— Мою дочь?

Майя кивнула. Я осторожно наклонился и поглядел на своего ребенка. Она спала спокойно, сейчас еще нельзя было разглядеть, на кого она похожа, но я поверил, что это моя дочь. Как только я увидел ее, у меня возникла такая уверенность, тайно опутавшая мое сердце. Мои глаза залили неудержимые слезы, я больше не мог смотреть, отвернулся и прошептал:

— Майя, я виновен.

— Позволь ей войти, чтобы не стояла за дверью. Пусть другие не думают, что я трусиха.

— О ком ты говоришь?

— Я уже слышала, как вы разговаривали за дверью. Это твоя жена, правда? Если бы у тебя не было жены, то, по-моему, ты никогда бы меня не покинул. Пусть она войдет, я хочу поглядеть на нее.

Ее голос становился все тише и слабее.

Наконец я кивнул в знак согласия и вышел, чтобы затащить Фэнь внутрь.

Моя Майя и моя Фэнь увиделись впервые. Они глядели друг на друга, не говоря ни слова. В глазах Майи не было никакой ненависти, чего я так боялся.

— Здравствуй, рада, что ты прибыла к нам в оазис в гости, — слабым голосом сказала Майя.

Фэнь, не зная, что ей ответить, растерянно проговорила:

— Здравствуй, я жена Бай Чжэнцю.

Майя кивнула, взгляд ее смягчился, но она сильно раскашлялась.

Фэнь подошла к ее постели и потрогала лоб:

— Ты заболела?