улыбнулась широкой, почти лукавой улыбкой, которая заставила Эшлин слегка занервничать. – Ты сейчас сказала «мы». Вероятно, имела в виду себя и Итана? У тебя с моим внучатым племянником – роман, как говорили в мое время?
Эшлин поняла значение улыбки. Мэриан сменила тему, задав собственный личный вопрос, чтобы застать оппонента врасплох. Умно. А также эффективно, поскольку Эшлин совершенно не знала, как реагировать.
– Мы все еще на той стадии, когда люди только узнают друг друга, – сказал Итан, чтобы заполнить тишину. – Мы ведь познакомились всего несколько недель назад.
Улыбка Мэриан слегка застыла.
– И вас свели эти книги?
– Да.
– Я рада, – тихо проговорила она, снова устремляя взгляд за окно. – Рада узнать, что из всей этой боли получилось что-то хорошее. – Затем она поднялась и зажгла пару ламп в дальнем конце крыльца. – Сейчас так рано темнеет. Останетесь на ужин? У меня ничего особенного, сегодня утром приготовила немного тушеного мяса. Но к нему есть хорошее бургундское и свежий хлеб из пекарни.
Итан посмотрел на Эшлин.
– Ты торопишься?
– Пожалуйста, не спешите, – сказала Мэриан с обнадеживающим кивком. – Задержитесь немного и позвольте мне как следует с вами пообщаться. Приятно вспомнить Дикки, и нам еще столько всего предстоит наверстать. Обещаю ответить на все ваши вопросы, если останетесь. Или, по крайней мере, на большинство из них.
Глава 16
Эшлин
«Вредители бывают разные, и каждый из них может повлиять как на сохранность, так и на благополучие книги. Следует всегда быть настороже, ведь вокруг полно видимых и невидимых агрессоров».
Эшлин Грир, «Уход за старыми книгами и их хранение»
Насчет бургундского Мэриан не обманула. Судя по всему, за время пребывания во Франции она развила тонкий вкус к вину, и в погребе у нее хранилась неплохая коллекция. После ужина Итан открыл вторую бутылку. Теперь они сидели за столом в просторной и светлой кухне, пили вино из огромных, похожих на воздушные шары бокалов, пока Мэриан рассказывала о благотворительном фонде, который основала почти тридцать лет назад, и о работе, которую ее фонд выполняет по всему миру.
В конце концов – пожалуй, это было предсказуемо – Мэриан заговорила о своих детях и их многочисленных достижениях. Закари стал одним из самых успешных скрипачей в мире, выступал перед главами многих государств и только что, после пяти месяцев сольного европейского турне, вернулся в состав Чикагского симфонического оркестра. Весной он и его невеста планируют пожениться. Илезе была профессором в Университете Иешива в Нью-Йорке, преподавала феминологию[3] и воспитывала трех прекрасных девочек.
Эшлин порадовала мысль, что после пережитой душевной боли Мэриан прожила полноценную и счастливую жизнь.
– За гордую бабушку! – сказала она, поднимая бокал за хозяйку дома. – Сколько лет вашим внучкам?
– Лиде шесть, Дале восемь, а Миле одиннадцать. Жаль только, что живут они далеко. Я скучаю по ним с тех пор, как они переехали, но Илезе старается почаще их ко мне привозить. И я увижу их на следующей неделе, когда буду в Бостоне.
– Вы собираетесь в Бостон?
– Да, там устраивают церемонию вручения наград за жизненные достижения. Это связано с фондом. – Она помолчала, отпила вина и усмехнулась. – Вот когда понимаешь, что стареешь. Вам начинают выдавать награды за жизненные достижения. Мило с их стороны, но, честно говоря, я предпочла бы, чтобы они просто отправили мне эту штуку по почте. Сейчас я не очень люблю выезжать в город. Зато Илезе и девчонки придут на банкет, так что будет здорово. Они все прикупили новые платья к этому случаю, поэтому ждут с нетерпением.
Итан потянулся через стол, чтобы наполнить их бокалы, затем долил свой.
– Вы ни разу не упомянули свою сестру.
Улыбка исчезла с лица Мэриан.
– Твою бабушку?
– Да, Коринн. Она еще жива?
– Предполагаю, да. Ничего другого я не слышала, хотя сомневаюсь, что меня уведомили бы. Мы с сестрой не разговаривали с тех пор, как я вернулась домой с детьми. Почти тридцать пять лет.
– А остальные ее дети? Самолет Роберта сбили во Вьетнаме, это я знаю, а одна из дочерей скончалась несколько лет назад, но об остальных ничего не слышал.
– Анна и Кристина. – Мэриан пожала плечами. – Понятия не имею, где они сейчас. Я оборвала все связи с ними и очень этому рада. Моя семья – Закари и Илезе. И еще родня моей матери во Франции. Когда мы туда приехали, дети подружились со своими французскими кузенами и до сих пор с ними общаются.
«Мы туда приехали»? – Эта фраза удивила Эшлин.
– Я думала, что вы поехали во Францию одна и уже там усыновили Илезе и Закари. Кстати, вы не упоминали о них в книге.
Мэриан бросила на Эшлин раздраженный взгляд.
– Не видела необходимости. Дети не имеют отношения к тому, что произошло между мной и Хеми.
– Я только хотела сказать, что не поняла, когда именно вы их усыновили. Думала, это произошло во время вашей работы в ООПД.
Выражение лица Мэриан смягчилось, как это случалось всякий раз, когда речь заходила о ее детях.
– Как раз наоборот. Работать в ООПД, будучи за границей, я начала из-за моих детей. На их примере, еще задолго до поездки во Францию, я увидела, как разрушительно война подействовала на семьи. Европейские беженцы – те, кто успел приехать сюда, пока их принимали, – рассказывали ужасные истории о том, что происходило у них на родине. С одной из них, австрийкой, бежавшей от нацистов, я подружилась, когда жила в Калифорнии. Ее звали Йоханна Мейтнер. Подождите… у меня есть ее фотография.
Мэриан вышла и скоро вернулась с фотографией в простой серебряной рамке. Она передала ее Эшлин.
– Вот, это Йоханна.
Эшлин разглядывала женщину, печально смотрящую на нее из-за маленького прямоугольного стекла. Худое лицо с запавшими глазами, густая челка соломенных волос. Когда-то она, несомненно, была красавицей, но, очевидно, война исказила ее черты, оставив на них неизгладимый отпечаток тревоги. Женщина на снимке поддерживала рукой слегка округлившийся живот.
– Она была беременна?
Мэриан забрала рамку с фотографией и прижала ее к груди.
– Да. – Ее лицо помрачнело, и она продолжила свой рассказ ровным и почти механическим голосом, как будто извлекала историю из самого темного уголка своей памяти. – Ее муж Януш был скрипачом, имел связи во влиятельных кругах. Узнав, что Йоханна беременна, он использовал эти связи, чтобы ей с сыном позволили перебраться в Штаты из Австрии. Он должен был последовать за ними через несколько недель, но его поймали с поддельными документами и арестовали. Через некоторое время он умер в одном из лагерей. Она так и не узнала, в каком именно. Так Йоханна осталась одна в чужой стране, беременная.
– И с еще одним ребенком, о котором нужно было заботиться, – сочувственно добавила Эшлин.
– Да, – тихо проговорила Мэриан. – С еще одним ребенком.
– Как вы с ней подружились?
– Йоханна жила в
