Айлин подвела растерянного Кабошона к двери. — Дорогу найдёте? Вот дверь. Вот ручка. Это выход.
— Да, вижу, это дверь… а это ручка… Выход есть!
— Его просто не может не быть.
— И он называется, госпожа Монца, «Два котика вместе навсегда!» — Кабошон смотрел преданными глазами.
— Вот и отлично, господин Кабошон! Какое облегчение — встретить единомышленника. Всего доброго. — Ювелир тут же испарился, а Айлин сказала со вздохом: — Господин Лунг, перестаньте хихикать и несите уже свой кофе.
Из-за шкафа появился улыбающийся Лунг с подносом в руках.
2
— Тяжёлый день? — спросил Милн, когда они втроём вошли в кабинет.
— Вот так ходит рядом, годами… Надёжный, руки золотые… И вдруг бац! — пожаловалась Айлин, забирая с подноса чашечку с кофе. — Господин Лунг, останьтесь. Господин Милн, мне очень нужны деньги.
— Очень, вы сказали?
— Позарез!
— Каждый месяц… — Милн покосился на секретаря, устроившегося в дальнем углу, — он ещё не привык к его постоянному присутствию. — Каждый месяц я привожу вам чемодан ассигнаций. Куда всё уходит, в какую ненасытную утробу?
— М-м…
— Денег нет, — сухо сказал Милн.
— Всё равно дайте!
— Такими темпами, госпожа Монца, вы скоро пойдёте по миру. Хотите жить на пожертвования неимущим в своём флигеле во дворе? Волосы дыбом от ваших трат.
— У вас нет волос, вы лысый.
— Если бы вы могли дотянуться до основных фондов, всё бы уже раздали, — бесстрастно продолжал Милн. — И вот что. Я отказываюсь оплатить счета, поступившие в этом месяце от Ассоциации. Они растут как на дрожжах.
— Что поделаешь, жизнь дорожает, — пожала плечами Айлин.
— Чтобы разобраться со счетами, я дважды вызывал к себе этого вашего… Карачуна…
— Его зовут господин Нунчарак, — терпеливо поправила Айлин.
— …но он под разными предлогами откладывает встречу! А ведь я пытался вас предостеречь, когда пять месяцев назад вы нашли этого проходимца. Я говорил, что ему нельзя доверять? Вы назвали меня перестраховщиком.
Айлин закатила глаза.
— О-о…
— Моё шестое чувство по-прежнему вопит, что дело нечисто, что ваша любимая Ассоциация на краю финансовой пропасти.
— Дорогой господин Милн… Признайтесь, вы решили меня немного попугать, чтобы приучить к умеренности. Что ж, я приму к сведению ваши пожелания…
— Нет, — резко ответил Милн. — Я не склонен к постановочным трюкам. Вас обирают.
Упрямство Милна лишало Айлин сил, на неё нахлынуло раздражение.
— Что за слово такое — обирают?
— Вы дали этим людям работу, щедро оплачиваете их труд, рассчитывая на добросовестное отношение к своим обязанностям, а они взамен, самым бесчестным образом вас обворовывают!
— Кто именно?!
— Все! Ветеринары, инспектора, ассистенты не пойми кого, попечители, менеджеры, театральные режиссёры и прочие — вся эта кодла вокруг кошек!
— Господин Милн, это недостойно! — взвилась Айлин. — Я не хочу этого слышать!
— Можете не слышать, если вам так спокойнее. Продолжайте кормить воров, они будут только счастливы.
Тёмные глаза Айлин грозно засверкали.
— Позвольте вам всё-таки напомнить, что со своими деньгами я делаю что хочу! — Она неумело стукнула по столу кулачком.
Господин Милн внимательно на неё посмотрел. Повисла мучительная пауза.
— Извините, — сникнув, сказала Айлин. — Мне сегодня как-то нехорошо… Прошу меня великодушно простить, мой дорогой господин Милн… Чувствую себя ведьмой… каргой… нервы на пределе… — На глаза Айлин навернулись слёзы. Она закрыла лицо руками.
Милн смягчился.
— Ну, ну… Всё в порядке. Я тоже погорячился. Извиняюсь за свой тон. Но суть моих претензий, госпожа Монца, остаётся прежней. И чтобы положить конец всяким сомнениям, я немедленно займусь проверкой. Дайте мне разрешение на самый тщательный аудит Ассоциации. И ещё прошу полномочий сделать ряд увольнений, если таковые понадобятся.
— Неужели аудита не избежать? — жалобно сказала Айлин.
— Ни при каких условиях. Его надо было провести, как говорится, ещё вчера, уж поверьте старому лысому Милну, который столько лет стоит на страже ваших финансов. Ваша доверчивость, госпожа Монца, может сыграть с вами злую шутку. Иногда полезно остановиться и внимательным взором посмотреть вокруг. Подумайте, что вы оставите девочке, если всё разворуют?
У Айлин забегали глаза.
— Как раз о наследстве я и хотела поговорить…
— Что?
Айлин с тоской подумала о том, что не должна обсуждать столь важные вещи в комнате, не защищённой от посторонних ушей, и тяжело поднялась.
— Пройдёмте, господин Милн.
В переговорной длинный сухопарый Милн всегда вставал спиной к фонарям, чтобы закрыть Айлин от слепящего света. Лунг в углу слился с тьмой.
— Что не так с наследством? — требовательно спросил Милн.
— Я всего лишь интересуюсь, можно ли поделить его на два лица…
Милн передёрнулся как ужаленный.
— Что это значит?! Кто это таинственное второе лицо?
— Неважно, — пробормотала Айлин.
— Нет уж, извольте объяснить, пока я от изумления не упал замертво!
— Мне хотелось бы некоторое время держать его имя в секрете…
Милн выпятил худую грудь.
— Если у вас всё, то я, пожалуй, пойду.
— Прекратите! Пожалуйста… И… разве это так важно? — Айлин вымученно улыбнулась.
— Я не буду говорить сейчас о том, что в этом городе, находящемся в плену традиций, существует строгая, веками выработанная регламентация наследования, обязательная для знатных родов… и о том, что одно её описание, знаете ли, занимает фолиант мелким шрифтом.
— Да кому нужны эти глупые правила? Правило только одно: наследника назначает Хозяин Прекрасных! Важно лишь согласие мурров и одобрение уважаемого чанси Лотаруса. И если он решит, что это возможно…
— Пусть так. Но вы представляете себе хотя бы отдалённо, что значит разделить активы группы «Янтарь» в разных частях света? Сколько времени, по-вашему, это займёт? И уж если вы желаете, чтобы я изучил все финансовые последствия вашего легкомысленного решения, потрудитесь назвать мне имя предполагаемого наследника, и немедленно!
Каждое слово раздражённого Милна, будто камнем, било ей в голову. Ничего, пусть считает её взбалмошной бездельницей, способной только проматывать деньги, которые он для неё зарабатывает. Пусть думает, что хочет. Она мать, и она должна защищать интересы своего сына.
— Хотите знать? Пожалуйста! Его зовут Эдам Риц, — отрезала Айлин.
— Врач? Доктор Риц?
Милн судорожно сглотнул, покачнулся, свет из-за его костлявой спины ослепил Айлин. Она зажмурилась.
— Извините… — Милн восстановил равновесие. — Кого бы вы сейчас ни назвали, я всё равно к этому не готов. Но… почему — он?
В свете фонарей черты его морщинистого лица сильно заострились, и преданный помощник Айлин стал ещё больше похож на обезьяну — с этим лысым черепом, едва прикрытым волосами, незаметным плоским носом и выпирающей челюстью.
— Просто он, и всё.
— Не боюсь показаться бестактным, ведь всё это исключительно ради дела… Вы что, в него… — Милн понизил голос, — влюбились?
У неё не было сил смеяться.
— Нет, это не то, что вы подумали, господин
