Часть первая. Звездные мальчики
Пролог
1.
— Привет, Туз…
Юни прижался лицом к белой полипластовой сетке, чтобы получше разглядеть массивную фигуру льва, развалившегося на песке в глубине вольера.
Лев только что проснулся. Он потянулся — сладкая дрожь рябью сморщила его гладкую, ослепительно-желтую шкуру — вскочил и, совсем как кошка, несколькими мягкими прыжками приблизился к мальчику. Он потерся жесткой гривой о сетку и раскрыл пасть, чтобы рыкнуть, но Юни умоляюще поднес к губам палец:
— Тихо! Не шуми… Сейчас мы с тобой поиграем.
Он приложил к замку на двери вольера электронный ключ и выпустил льва.
В большом компьютерном зале было полно народа, но только изредка тишину прерывало попискивание сигнальных приборов — работники внимательно следили на экранах мониторов за мальчиком, играющим со львом.
— Вам нужны еще доказательства? — властным голосом произнес худощавый мужчина в дорогом костюме из льна и кивнул на экран.
Его спутник, невысокий полноватый человек, медлительный и робкий, поминутно поправлял сползающие с переносицы очки и страдальчески щурился, наблюдая, как мальчик катается на спине у льва, ухватившись за его косматую гриву, а грозное животное, как котенок, забавляется с ним.
— Лев ненастоящий, — недоверчиво сказал мужчина.
— Конечно, нам было бы дешевле завести льва-робота, но у нас… презрительно фыркнул худощавый, — все настоящее.
— Вы блефуете. — Мужчина выпрямился.
— Идите и погладьте этого льва — он откусит вам голову. Мальчик живет здесь четыре недели, и уже две из них он дружит со львом. Вчера он играл с Кипой, черной пантерой, но льва он любит больше. — Худощавый снова взглянул на экран. Мальчик зачерпывал рукой воду из бассейна, выложенного розовым камнем, и плескал ею в морду льва. Тот добродушно ворчал. Потом они затеяли беготню вокруг бассейна, лев быстро настигал мальчика и мягко тыкался ему в спину носом. Мальчик тихонько смеялся — ему было щекотно. Люди за мониторами ежились, словно от холода. — Полагаю, я убедил вас. Мальчик пробудет в этом доме только до вечера. Мы забираем его.
Лицо мужчины побледнело и вытянулось.
— Господин Виктор, я прошу вас… Я хочу в последний раз поговорить с ним… умоляю… — пробормотал он с нерешительностью, свойственной всем слабым людям.
— Зачем? — небрежно сказал худощавый. — В этом нет никакой необходимости. — Он скользнул взглядом по униженно склоненной голове, дрожащим рукам. Боже мой, какая тряпка… — Щадя ваши чувства, я все оттягивал этот момент, но так не может продолжаться бесконечно.
— Я хочу поговорить со своим сыном! — без особой надежды на успех потребовал мужчина.
— Это не ваш сын, — холодно произнес худощавый и, жестом приказав мужчине следовать за ним, вышел из зала.
Лев нехотя вернулся в вольер, и Юни закрыл за ним дверь.
"Тузик! — мысленно позвал он. Лев подошел вплотную к сетке и устремил на мальчика взор. — Прости меня. Я сегодня ухожу. Так надо. — Лев слушал это беззвучное обращение, и его желтые глаза становились все печальнее. — Я ухожу, но твоя жизнь продолжается, ты понял? — Лев молчал. Юни почувствовал горечь, которая поднялась со дна души его друга. — Я очень тебя люблю… " — Лев жалко мяукнул.
Он долго смотрел вслед мальчику, уходящему по сосновой аллее к большому белому дому, потом лег, вытянув вперед громадные лапы, положил на них свою гривастую голову и заскулил, как брошенный хозяином щенок.
— В тридцать втором произвели ремонт? — спросил Виктор, вызвав дежурного.
Появившееся на экране лицо было предельно сосредоточенным и потому располагающим к себе.
— Да, господин Виктор. Но только что вышел из строя квадрат номер пятьдесят шесть.
Виктор взглянул на план расположения комнат.
— Опять детская? Вы обыскивали ее сегодня?
— Только позавчера…
Виктор молчал, о чем-то размышляя. Выждав, дежурный заговорил снова:
— Так нам посылать техника в этот квадрат? Без вашего разрешения мы не можем этого делать.
— Не нужно. Не нужно тревожить его лишний раз. Сегодня и так предстоит очень хлопотный вечер. Удвоить охрану. Усилить наблюдение.
— Слушаюсь.
— И еще. Не выпускать в город. Впрочем… — Виктор заколебался. Пусть сегодня еще порезвится. Если захочет.
Чтобы поберечь силы, Юни нажал кнопку в стене, и пол бесшумно поехал у него под ногами.
— Это вредит вашему здоровью, — мягко, но настойчиво произнес приятный женский голос из скрытого динамика. — Ходить полезнее.
Юни поморщился. Огромный безлюдный дом, как заботливая няня сторожа каждый шаг мальчика, днем и ночью назойливо опекал его. Кто придумал эту пытку? Кто решил отсутствие родителей компенсировать раздражающими комментариями и советами? Он не нуждается в них — разве это не понятно?
Поместье, где жил Юни, было очень красивым, с собственным лесом, рекой, зоопарком, бассейнами, с великолепно обставленным особняком в пятьдесят комнат. Это было идеальное жизненное пространство, надежно отгороженное от внешнего мира огромной полусферой, по которой, имитируя настоящее, каждый день катилось искусственное солнце. Своя земля, своя вода, свое солнце, свой климат… Это место ужасало Юни.
Ни на минуту он не мог остаться здесь наедине с собой. Поместье было просто напичкано следящей аппаратурой, и тысячи невидимых глаз жадно контролировали жизнь мальчика. Единственное, во что они не могли влезть это его мысли, но Юни радовался этому с тягостным чувством, что у него вот-вот отнимут и эту, последнюю, привилегию.
По просторным залам и коридорам он доехал до детской комнаты, достал из тайника рюкзачок, надел его и, небрежно насвистывая, чтобы подчеркнуть свое хорошее настроение и чистоту помыслов, отправился в гараж. Невидимая охрана безропотно пропустила его через мгновенно распахнувшиеся ворота, и автомобиль, управляемый компьютером, скользнул в ярко освещенный тоннель, ведущий в город.
Такие ежедневные поездки были единственным развлечением, разрешенным мальчику вне поместья. Ярко-зеленый сигарообразный автомобиль послушно мчал своего пассажира по постоянному, заданному маршруту, и не было случая, чтобы он хоть раз остановился, но Юни никогда не пропускал этих коротких путешествий.
Глядя на мелькающие за окнами автомобиля виды, он с жадной тоской пленника представлял себе, как внизу, под бесконечными зелеными проспектами, и вверху, над низким голубым небом, по которому плавает множество искусственных солнц, кипит жизнь огромного пятидесятимиллионного города.
