словно в нерешительности, то в одну, то в другую сторону.
Друн и Глинет отправились на восток и два дня шагали по берегу, наслаждаясь чудесными видами. Было солнечно и тепло. Глинет заметно воспрянула духом:
– Только подумай, Друн! Если бы тебя действительно преследовала неудача, мы бы промокли до нитки под холодным дождем или замерзли бы в снегу!
– Хотелось бы верить в лучшее.
– Какие могут быть сомнения? Посмотри, сколько тут прекрасных сочных ягод! Разве это не удача?
Друн уже склонялся к тому, чтобы согласиться с подругой:
– Может быть.
– Не может быть, а именно так! Давай больше не говорить о заклятиях, порчах, наговорах и сглазах. – Глинет побежала к густому кустарнику, окаймлявшему небольшой ручей там, где он впадал в Мурмейль из расщелины в скалах.
– Подожди! – остановил ее Друн. – Осторожность никогда не мешает. – Он громко спросил: – Кто-нибудь запрещает собирать эти ягоды?
Ответа не было, и они наелись до отвала сладкой спелой ежевики.
Некоторое время они лежали, отдыхая в тени.
– А теперь, когда мы почти вышли из леса, пора подумать о том, что делать дальше, – сказала Глинет. – У тебя есть какие-нибудь планы?
– Разумеется! Мы будем странствовать из одной страны в другую, пока не найдем моих родителей. Если я действительно принц, в конце концов мы поселимся в замке – и я потребую, чтобы тебя тоже сделали принцессой. Тебя нарядят в роскошное платье, у тебя будет карета, мы снова заведем кота и назовем его Петтисом.
Смеясь, Глинет поцеловала Друна в щеку:
– Я не прочь пожить в замке. И мы наверняка найдем твоих родителей – не так уж много на свете принцев и принцесс!
Наевшись и согревшись, Глинет захотела спать. Веки ее опустились, она задремала. Друн не хотел спать. Ему стало скучно, и он решил сходить вверх по течению ручья – посмотреть, куда ведет тропа. Пройдя сотню шагов, он обернулся. Глинет безмятежно спала. Друн прошел еще шагов сто, и еще. В лесу, казалось, царила необычная тишина. Кругом росли гигантские деревья – выше всех, какие Друн когда-либо видел; их далекие кроны образовывали сияющий светло-зеленый свод.
Тропа поднималась на небольшой каменистый холм. Друн взошел на вершину, откуда открывался вид на тенистое озеро, окруженное высокими вязами. По мелководью бродили пять обнаженных дриад – грациозные создания со светло-розовыми губами и длинными бежевыми волосами; маленькие упругие груди, стройные бедра и милые лица делали их невыразимо привлекательными. Так же как у фей, у них не было волос нигде, кроме как на голове; так же как феи, они казались состоящими из материи не столь грубой, как мясо, кровь и кости.
Минуту-другую Друн стоял, зачарованный, но вскоре его обуял неожиданный страх, и он стал потихоньку отступать в тень.
Его заметили. Послышалась перекличка недовольных звонких голосков. Дриады разбросали по берегу озера ленты, которыми перевязывали свои бежевые волосы. Смертный, схвативший такую ленту, приобретал власть над дриадой и мог заставить ее делать все, что угодно, до скончания веков – Друн этого не знал.
Одна из дриад быстро провела рукой по поверхности озера, направляя брызги в сторону Друна. Брызги взметнулись в воздух, сверкнув в солнечных лучах, и превратились в рой маленьких золотистых пчел. Пчелы бросились Друну прямо в глаза и стали жалить, жужжа и кружась. В глазах у Друна потемнело – он больше ничего не видел.
Потрясенный, Друн закричал и упал на колени:
– Феи, вы ослепили меня! Я случайно вас увидел, я не хотел… Вы слышите?
Ему ответил только шорох листвы, потревоженной послеполуденным ветерком.
– Феи! – взмолился Друн, плача горькими слезами. – За что вы меня ослепили? Я вам ничего не сделал!
Лес молчал – ему вынесли безжалостный, бесповоротный приговор.
Спотыкаясь, Друн пробрался вниз по тропе, ориентируясь на слух по журчанию ручейка. На полпути он встретил Глинет – та проснулась и, не обнаружив поблизости Друна, пошла его искать. Она сразу поняла, что произошло что-то ужасное, и подбежала:
– Друн! Что такое? Что случилось?
Глубоко вздохнув, Друн попытался придать голосу уверенность, но, несмотря на все усилия, голос его дрожал и прерывался:
– Я прошелся вверх по тропе. Увидел дриад, купающихся в пруду. Они напустили пчел мне в глаза, и теперь я ничего не вижу! – Друн судорожно сжимал в руке свой талисман, с трудом сдерживая рыдания.
– О Друн! – огорченно сказала Глинет. – Открой глаза пошире, дай посмотреть.
Друн поднял голову и раскрыл глаза:
– Что ты видишь?
– Как… странно! – неуверенно ответила Глинет. – У тебя в глазах круги золотого света, один внутри другого, разделенные темными полосками.
– Это пчелы! Они наполнили мои глаза жужжанием и медом!
– Друн, бедный Друн! – Глинет обняла его, поцеловала и постаралась утешить как умела. – Почему они такие злые?
– Я знаю почему, – упавшим голосом ответил Друн. – Семь лет сплошных неудач. Интересно, что еще со мной стрясется? Тебе лучше держаться от меня подальше…
– Друн! Как ты можешь такое говорить?
– …чтобы не упасть в ту же яму, куда я обязательно упаду.
– Я тебя никогда не брошу!
– Глупости! Я уже хорошо понял: мы живем в ужасном, жестоком мире. Все, что ты можешь сделать в этом мире, – это позаботиться о себе. Оставь меня.
– Но я тебя люблю больше всех на свете! Мы как-нибудь выживем! И когда пройдет семь лет, тебе всегда будет сопутствовать удача!
– Но я ослеп! – закричал Друн, снова не в силах сдерживать дрожь в голосе.
– Слепота может быть временной. Она вызвана волшебством – значит, волшебство может тебя исцелить. Как ты думаешь?
– Надеюсь, ты права. – Друн сжал в руке талисман: – Хорошо, что я не знаю страха – даже если мне самому тут нечем гордиться. Подозреваю, что в глубине души я жалкий трус.
– С талисманом и без талисмана – ты отважный, Друн, и мы с тобой выживем в этом мире, так или иначе.
Друн немного подумал и вынул из сумки кошель:
– Лучше тебе его носить. А то мне опять повезет и его стащит какая-нибудь ворона.
Глинет заглянула в кошелек и ахнула от удивления:
– Нерульф вытряхнул его, я сама видела! А теперь в нем снова три монеты – золотая, серебряная и медная!
– Это волшебный кошель. Пока он не потеряется, по меньшей мере бедности мы можем не опасаться.
Глинет спрятала кошелек под лифом:
– Я уж постараюсь, чтобы он не пропал. – Она взглянула вдоль тропы: – Может быть, лучше найти этот пруд и сказать дриадам, какую ужасную ошибку они совершили…
– Ты их не найдешь. Они бессердечны, как феи, или еще хуже. Того и гляди они и тебе
