Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
— Так ты попроси кого-нибудь, Филю, например, и в ближайший же свободный твой день поезжайте. Заодно спросите, если она сможет уже говорить, кто это так ей настойчиво названивает? Нашим драчунам, — он кивнул на Филю со Щербаком, — только покажи! Да ты и сама уже знаешь.
— Знаю! — с удовольствием сказала девушка. — А можно?
— Что, попросить? Всегда, — улыбнулся Турецкий и подмигнул Агееву.
Вот тебе и «бывшая» подруга… Молодчина, не держит зла в душе. Так у нее хоть причины были. А чего я, в самом деле, сержусь на Костю? Я разве знал другого? Просто не замечал. Или не хотел замечать, вот и решение загадки. И не тот это случай, чтобы прощать или не прощать, надо просто забыть и идти дальше. Позвонить ему, что ли? Пролить ненужный мне бальзам на его гордую рану? Дома, дома…
Ирка подскажет, если я не прав. И Славка подсказал бы, если бы оказался рядом. Потому что он чище и проще всех тех, кто считают себя самыми близкими. Им двоим я верю, а прочее — химеры…
«Наверное, Ирка чувствует, когда я мысленно отдаляюсь от нее, и немедленно включает все свои резервы. А когда у нас с ней все благополучно, благопристойно, она может позволить себе и хамить. Интересно, почему?»
А по поводу чего записано? Ах, ну да, конечно… «Сокольники».
Вот и женщины, все те прекрасные Илоны, появляются в жизни именно тогда, когда в семейных отношениях возникает напряженка, говоря языком нынешней молодежи. Но и они — тоже химеры. Красивые, благодарные, а, по большому счету, несбыточные. Какая жалость!..
Эпилог Под крылом самолета…
Лето кончалось. До отлета Нинки в Англию остались, как она с обидой заметила, считаные недели. Больше тянуть было нельзя, и Турецкий решил оставить агентство, чтобы исполнить обещание, данное дочери. А заодно и Наташин отпуск подоспел. И тогда Александр Борисович, чтобы отрезать себе путь назад, дал в Хабаровск телеграмму с лаконичным текстом:
«Летим с невестой тчк Турецкие».
Нинка сидела возле иллюминатора. Она спала так привычно, будто ей уже давно надоели эти многочасовые перелеты. Наташа сидела в середине. Она, видел Александр Борисович, нервничала. Ни о чем говорить не хотелось, но девушка была явно не в себе, и, чтобы хоть как-то поднять ее настроение, успокоить, он спросил:
— Давно была у Юльки?
— Недавно, — встрепенулась она. — Ей уже лучше. Но лежать еще долго, а потом перевезем в Москву, Семен Викторович договорился со Склифом. А пока рановато.
— А сама она как?
Наташа помолчала, поджав губы, а потом ответила негромко, оглянувшись на Нину:
— Плачет…
— Это понятно… До сих пор не верит?
— Нет, уже поверила. Потому и плачет, я думаю… Помните, когда мы в агентстве сидели, после окончания вашей работы? И еще ваш Меркулов звонил?
— Запомнила, — усмехнулся Турецкий. — Конечно, помню, — он вздохнул.
— Вы тогда про слепую любовь сказали. Я запомнила. И многое поняла. Вот и попыталась Юльке объяснить. А она только кивает и плачет.
— Ну, — попробовал пошутить Турецкий, — раз плачет, но кивает, значит, дело идет на поправку. И физически, и, что важнее, морально. А ты молодец, и это очень хорошо, что ты запомнила. Только не забывай, пожалуйста, слепота тоже бывает разной… Я не перестаю удивляться, как быстро ты выросла, прямо на глазах.
— А это вы виноваты. Все, — она кокетливо улыбнулась и посмотрела на него…
Вот если б Турецкий захотел завести романчик с красивой девушкой, самый тот момент. Он мог бы сказать себе: «А ты, старый перчик, не безразличен ей…»
— Конечно, мы виноваты. Слишком рано на твою головку, милая девочка, свалилось то, что не каждому взрослому тащить под силу… Вот ты видела практически все этапы нашей работы. Скажи, тебе не показалось странным, что взрослые дяди, опытные, профессиональные бойцы занимаются черт-те чем? Выясняют, почему у какой-то Юльки плохое настроение, почему она с дедом ссорится?
— Но вы же салон накрыли!
— Тсс… Это следствие, а не причина. Разница понятна?.. Нет, вижу, не очень. А расскажу-ка я тебе одну старую историю, чтобы ты поняла, откуда что берется. И почему человек иногда поступает не так, как ему хочется, а как того совесть требует… Была у меня в студенческие годы одна подружка… А я был красивый парень, зажигательный такой, компанейский… Сам за девчонками бегал, а случалось, и они за мной бегали. Честное слово, не хвастаюсь.
— А я верю. Вообще, когда я вас увидела, то сразу решила, только вы простите… — Она оглянулась на спящую Нину и продолжила быстрым шепотом, для чего почти склонилась к его плечу: — Я подумала, что, если вы только захотите, я сделаю для вас все, что угодно…
— Но сейчас-то ты понимаешь, что это глупость? — он подмигнул ей и улыбнулся.
— Понимаю, — она грустно кивнула. — Но ведь и я была другая…
— А это ты хорошо сказала. Ну, слушай…
И Александр Борисович рассказал ей историю, которая приключилась у него с Танечкой. Историю, которую он вспомнил, забравшись в свой дневник. Про себя, Сережку Монахова, про Таню. И про ее страшную судьбу.
Наташа слушала, в буквальном смысле затаив дыхание. А когда он рассказал, как ее нашли на кухне, в петле, показалось, что на ресницах у Наташи повисли капельки слезинок. И она их смахнула рукавом, а потом терла глаза тыльной стороной ладони, по-детски обиженно вытянув губы трубочкой.
— Я тогда же, вечером того страшного дня, записал у себя в дневнике, — в мое время многие вели такие записи, для себя. Дословно не помню, но это были ее слова, которые она мне сказала наутро. Вот: «Я способна от любви к человеку сделать все что угодно. Любое, что могут назвать даже безумством. Прикажет: кинься вниз головой — брошусь не раздумывая. Это не сумасшествие, просто я — такая. Если люблю — танком не сдвинешь. Убить можешь, а я не отступлюсь…» И еще запомнил: «Когда я перестану любить, я пойму, что жизнь закончена, и прекращу пустое существование».
— Здорово… — прошептала Наташа. — И что вы?
— А я понял, милая моя, что я, который очень себя уважал за многие умения, скажем так, которыми владел, на самом деле оказался обыкновенным эгоистом. Я говорил о Сережке Монахове, который предлагал мне, ну… влюбить Таньку в себя. А я бы мог. Но не стал. Мог спасти ей жизнь, тем более что она и в самом деле была мне не безразлична. Не сделал, понимаешь? Не спас! — он тоже говорил свистящим шепотом почти ей в ушко. — Но я на всю жизнь это запомнил, как оказалось… А когда прочитал ответы Юлии на письма того подонка, я снова увидел ту, прежнюю Таньку, которая так нуждалась в любви. В настоящей, ты понимаешь, чтоб действительно вниз головой. Поэтому я и взялся. И ребят наших, в общем, заставил работать две недели фактически ни за что. Мы же частное агентство, едим то, что заработали…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
