линию Верховного Главнокомандующего в полной мере одобряли и державы Антанты. Бьюкенен докладывал в Лондон: «Все мои симпатии на стороне Корнилова… Он руководствуется исключительно патриотическими мотивами». Делать ставку на Корнилова советовали британскому правительству военный представитель при русской Ставке генерал Батлер, заместитель министра иностранных дел Сесиль. Французский премьер-министр Рибо писал послу в Петрограде Нулансу: «Все союзники чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы Керенский и Корнилов сумели организовать энергичное правительство». Англия и Франция провели совместную конференцию и постановили — поддержать Корнилова [88].
Его план предусматривал установление диктатуры, но не единоличной, а диктатуры правительства. Намечалось направить в Петроград надежные войска, разогнать большевиков, разоружить и расформировать разложившийся 200‑тысячный гарнизон, моряков Кронштадта. Если же на их стороне выступят Советы — разогнать и их тоже. После этого предполагалось распространить на тыловые районы законы военного времени, подтянуть армию и твердой рукой довести страну до Учредительного Собрания. Керенский после непростых переговоров согласился. Корнилов отдал приказ 3‑му конному корпусу двигаться к Петрограду.
Но 26 августа Керенский сделал абсолютно неожиданный поворот. Поднял шум, будто он «раскрыл заговор», объявил Корнилова «изменником» и на заседании правительства потребовал себе «диктаторские полномочия» для подавления «мятежа». Такая перемена вогнала в транс даже министров. Они решительно возражали. Но Керенский совершил еще один сногосшибательный маневр. 27 августа он распустил правительство и присвоил «диктаторские полномочия» сам себе. От Корнилова он потребовал отменить движение войск к Петрограду, отстранил его от должности, на что не имел никакого права, и назначил Верховным Главнокомандующим… себя. Корнилов отказался выполнить совершенно противозаконный приказ.
Однако за Керенского вдруг вступились… США. Но и Англия, Франция, всего несколько дней назад отстаивавшие правоту Корнилова, по неизвестным причинам изменили позицию. Американский посол Френсис потребовал от Бьюкенена, как дуайена (старейшины) дипломатического корпуса в Петрограде, созвать совещание послов Антанты. Собрались дипломаты 11 государств и вынесли решение — поддержать Временное правительство против Корнилова! Хотя никакого правительства в это время не было! Керенский распоряжался единолично.
Причем мнимый «мятеж» Корнилова дал ему повод освободить из тюрем настоящих мятежников. К Троцкому и его товарищам обратились с просьбой организовать рабочих на отпор «контрреволюции». Керенский распахнул перед Советами оружейные склады, развернулось формирование Красной Гвардии. Но она даже не понадобилась. Железнодорожники под руководством своего меньшевистского профсоюза остановили воинские эшелоны. Казаки и горцы 3‑го конного корпуса не могли понять, в чем дело, — они ехали защищать правительство, которое вдруг объявило их мятежниками. Корнилов, оставшийся в Ставке, 1 сентября был арестован.
Но со стороны либеральных организаций — казалось бы, мощных, сумевших низвергнуть монархию, — он не получил никакой реальной поддержки. Не расшумелись газеты гневными протестами, лидеры не предпринимали никаких демаршей, как при аресте Рабочей группы. Вот здесь-то позиция иностранцев сказалась в полной мере. По сути, «корниловский мятеж» стал жестокой провокацией, подорвавшей в России последнюю инерцию стабильности. Кампания против «корниловцев» вызвала новые чистки в администрации, в военном командовании. В войсках она вылилась в буйные эксцессы с убийствами офицеров. Слабенькие устои дисциплины, которые начали было налаживаться в армии, окончательно рухнули.
Воспользоваться таким положением готовился Ленин. В конце июля он жил с Зиновьевым в шалаше в Разливе — пока проходил VI съезд партии, и Свердлов ездил к нему согласовывать документы. Потом Ленина переправили в Финляндию. Но в данное время здесь было тоже не безопасно. После мятежа большевиков и катастрофы на фронте финский сейм осмелел, провозгласил независимость. Однако Корнилов пресек попытку отделиться от России. Восстановил военное положение, сейм распустили, его здание заняли войсками. Усилился контроль армейской контразведки.
В августе след Ленина «теряется» историками. Советские хроники подразумевали, будто он все еще находился в Разливе. В документах иностранных спецслужб мелькают непроверенные донесения агентов, будто его видели в разных странах, вплоть до Швейцарии. Но с большой степенью вероятности он очутился в Швеции. Как раз в августе швейцарский лидер социалистов Гримм созвал в Стокгольме очередную Интернациональную конференцию — третью, после Циммервальда и Кинталя. Ленин придавал движению «циммервальдистов» важнейшее значение, видел в нем путь к заветной «мировой» революции. Мог ли он миновать такое мероприятие? Тем более что конференция готовилась под впечатлением событий в России, и вопросы намечалось рассмотреть совершенно неординарные. Банкир Олаф Ашберг писал об этом:
«В 1917 г. была сделана попытка, на этот раз в Стокгольме, объединить распавшийся Интернационал. В одну из комиссий запланированной конференции меня пригласили в качестве экономического консультанта… Георг Брантинг и я разработали проект резолюции конференции, обсудили его со многими влиятельными делегатами… Проект резолюции:
— Мы не должны повторять пройденный путь, приведший к вооружению, милитаризации и мировой войне. Твердо заявляем: к этому мы не вернемся.
— Должно возникнуть нечто новое, новый мировой порядок. Этот новый порядок должен быть связан с существовавшей до кризиса организацией общества и стать новой исторической ступенью его естественного развития.
— В общих интересах следует создать единый орган управления. Нам необходимо единое мировое руководство, но мы потребуем от него отчетности и соблюдения права на самоопределение и свободу, поэтому управление должно быть демократическим.
— Нам необходим, следовательно, мировой парламент, который, уважая внутреннее самоуправление каждого народа, возьмет на себя решение вопросов, представляющих наши общие интересы…
— Интернациональная социалистическая конференция обязана объявить себя временным мировым парламентом. На это ее, молча, уполномочили все народы. Они, молча, ждут и надеются. Конференция провозглашает свой суверенитет и объявляет основные направления своей политики. Они таковы:
1. Самоуправление всех народов во внутренних делах. Под самоуправлением подразумевается, что народ правит сам, а не им управляет незначительное меньшинство. Общим интересом становится полная победа демократии.
2. Перемирие. Всеобщее и полное разоружение.
3. Материальное возрождение: увеличение производства, его регулирование с учетом потребления. Для этих целей необходимо будет создание международного финансового учреждения, подчиненного мировому парламенту. Золото национальных государственных банков, которое никого не кормит и не одевает, потеряет признание, вступят в силу кредиты и действительные ценности. Это международное финансовое учреждение предоставит необходимые кредиты для восстановления разоренных стран.
В связи с тем что финансовые средства будут сосредоточены в руках парламента, станут излишними строгие средства принуждения и так называемая международная полиция.
4. Введение единой международной системы законов, денег, мер и весов.
Существующие ныне государства должны подчиниться такому парламенту и признать его суверенитет. Сопротивление окажут только консерваторы, в этой ситуации их следует считать врагами народа и счастья человечества… Правительства, не признавшие суверенитет общенародного представительства, — это анархисты и противники необходимого порядка. Революция сметет их со своего пути».
Мы снова видим полный набор установок ордена иллюминатов! Всеобщая глобализация, мировое правительство, мировой парламент, мировая финансовая система, отказ от всей исторической системы ценностей — а противники такого порядка,
