Он немного помолчал, успокаиваясь.
— Рассказывай, где был, — даже не вопрос, скорее приказ.
— Ну где я мог быть, если пожарище было на улице, где живут Горенко? — чуть улыбнулся разбитому демону.
Он сначала не понял, а потом как понял.
— Тебя что, твоя ненаглядная, которая от тебя шарахается как ангел от тёмных, подлатала? — недоверчиво уставился Виль на меня.
— Что за ненаглядная? — тут же оживилась его жена.
— Истинная, — я бросил недовольный взгляд на брата.
— А почему я не знаю? Ты чего мне не рассказывал об этом? — Тиана обвинительно ткнула пальчиком в супруга.
— Потому что на тот момент, когда я об этом узнал, мой дражайший брат сам ещё не определился, надо такое счастье ему или нет, — усмехнулся Вилка. — Ладно, не ворчи на меня, о великий укротитель пламени на крови! И давай уже этот свой кофе. Только разбавь парой литров молока, будь добр, а то это просто так пить невозможно.
Клятву о нераспространении информации Тиана дала без проблем. Она как раз принесла её, когда я заваривал очередную порцию любимого напитка и разбавлял для двух чашек в диком соотношении кофе-молоко. Последнее я всегда специально держал в холодильном шкафу для таких вот случаев, когда брат или кто-нибудь ещё из близких наведается нежданно-негаданно. Мало кто любит крепкий кофе, кривятся все, фыркают и плюются, так что я экономил себе нервы.
Их и так мало. А скоро, видимо, станет ещё меньше со всеми этими приключениями.
Хотя кто знает, сколько бы ещё Анфиса не подпускала бы меня к себе на расстояние выстрела из магпушки, а я не предпринимал бы более активных действий, чем букеты с затёртыми следами по выходным. Так что в каком-то смысле я должен быть всему происходящему благодарен…
— Если честно, не сильно много я могу рассказать, — я поставил две чашки молока с кофе на столик возле кресла, сам уселся на край своего рабочего стола, постукивая кончиком хвоста по ботинку. — Последнее, что я помню про операцию, это как в меня попала та каррова магичка пламенем, а я отполз куда-то в сторонку, чтобы не задеть остальных. А очнулся уже в доме у Горенко. Анфиса — эта та девушка, которую ты как-то целила тут у меня, помнишь? — обратился я к Тиане.
— А-а, та худая блондиночка… Да-да, помню, — закивала она.
И ничего не худая. Стройная!
— Милая, — Вильгельм притянул жену ближе, оценив мою перекошенную рожу. — Поаккуратнее, пожалуйста, эпитеты выбирай. Когда связь только устанавливается, любое неосторожное слово в адрес пары воспринимается в штыки. Валька тебя сейчас не трогает только потому, что ты женщина, и не шипит потому, что моя жена.
Тиана склонила голову набок.
— Всё настолько серьёзно? — Виль с улыбкой кивнул. — Я не знала. Меня просто этот вопрос особо никогда не интересовал. Прости, если обидела, Валь, — она чуть смущённо улыбнулась.
— Да ладно тебе, — фыркнул я. — Я сам порой не знаю, как отреагирую на что-нибудь, с ней связанное. Это непредсказуемо. Ну… я закономерностей пока не нашёл.
Советник с усмешкой отсалютовал мне чашкой:
— Удачи, братишка. Это долгий и очень эмоциональный процесс. Я в нескольких десятках дуэлей поучаствовал только за первый месяц знакомства с этой прекрасной леди, — он кивнул на свою жену. — Ну, как в нескольких десятках… больше сотни их было, это однозначно. Дальше — хлеще.
— И я опять ничего не знаю! — всплеснула руками эльфийка.
Вильгельм поцеловал жену в висок и снова вернулся к больной теме:
— На чём мы остановились? Ты очнулся в доме у своей ведьмы. Что было дальше?
Тяжко вздохнул.
— А дальше был разговаривающий фамильяр…
— Они же все разговаривают! — перебила меня Тиана.
Ну, кому как не близкой подруге Верховной об этом знать. Я таких близких знакомств с ведами до недавних пор не водил. Хотя и с Фисой нам ещё далеко до такого уровня доверия.
— Да, я теперь тоже в курсе этого маленького, совершенно "незначительного" нюансика. Так, о чём я?.. А, да. Так вот, разговаривающий фамильяр, устраивающий тотализатор на пару с моим кошмариком, которого я поставил следить за Фисой.
Вильгельм заинтересованно подался вперёд.
— На что ставили?
— Кто из нас двоих первый свалится от усталости. Она за мной с веником гонялась, когда я рассказал про Туки-туки и показал его, — нажаловался я.
Брат хохотнул. Нравилось ему, когда кто-то выбивал меня из привычного амплуа сильного и несгибаемого демона. Особенно он наслаждался, когда слышал, что Фиса в очередной раз это сделала.
— Собственно, больше ничего интересного не было. Она помогала с восстанавливающими зельями, энергию отдавала. Про заказ мой рассказывала, кстати. И это нам с тобой надо будет обсудить, задержись сегодня, — я серьёзно посмотрел на брата, с которого в миг слетела вся весёлость после завуалированного упоминания амулета.
Вильгельм кивнул:
— У меня для тебя тоже много информации.
— Опять эти ваши грязные секретики, — закатила глаза Тиана.
Но возражать не стала, когда через какое-то время Вильгельм открыл ей портал во дворец, только сказала, что пойдёт у императрицы энергию клянчить.
Вилькина жена — умнейшая женщина. И прекрасно понимает, что некоторые вещи ей лучше не знать ради её же собственной безопасности. Да и в проблемы, которые не может помочь решить, она предпочитает не лезть. Ну и как любому лекарю, ей претит насилие, а наша с Вильгельмом работа полна его, как ни печально это признавать.
Анфиса Горенко
Гордей вернулся ближе к ночи на следующий день после пожарища.
Мы с Клэр ему так и не рассказали, что произошло, не стали отрывать от заседаний Верховного Совета. Ну а зачем его нервировать? Всё уже закончилось, мы не пострадали, а он помочь никак не мог. Я, правда, не удержалась, сболтнула всё-таки, что у нас тут кое-какие неприятности случились, но в детали вдаваться не стала. Он спросил, нужна ли нам помощь, и, получив отрицательный ответ, пообещал, что всё из нас по приезде вытрясет.
Но Гордей и сам прекрасно понял, о каких неприятностях я ему говорила в наш последний «сеанс связи», когда увидел обгоревшие дома, ограды и траурные цветы, разложенные по всей улице.
Настолько впечатлился, что ему с сердцем плохо стало.
— Я чуть не поседел второй раз, когда улицу увидел, — всё повторял он потом, когда лекарь, которого я вытащила буквально из кровати, подлатал моего впечатлительного родственника.
И, когда немного отошёл от первого потрясения, долго на нас ругался, что мы ему ни о чём не сказали. А мы с сестрой пристыженно молчали. Потому что те доводы, которыми мы обе руководствовались, сразу показались какими-то мелочными, глупыми и наивно-детскими. Никто из нас даже не решился их озвучить.
