— Все, что вам нужно, — это орехи. А деревьев здесь полно. Только на южном газоне растут три.
Джайлз потерял дар речи.
В дверь снова постучали, и вошла кухарка.
— Простите, милорд, но, думаю, вам следует знать.
По-видимому, она так спешила, что не могла отдышаться.
— Я как раз выливала эту штуку, когда вошел Фердинанд и спросил, что я делаю и почему. Ну… он был вот-вот готов закатить свою любимую итальянскую истерику, поэтому пришлось все объяснить. Он стоял как громом пораженный. Клянусь, так оно и было! Слова не мог вымолвить. И только потом объяснил, что использовал остатки миндального масла, потому что не хватило оливкового. Я сама часто пеку на миндальном масле и хорошо помню, как он сказал, что вылил последнее. Может, это просто миндальное масло испортилось?
Джайлз посмотрел на миссис Кантл. Та пожала плечами:
— Вполне возможно.
Джайлз поморщился.
— Принесите приправу, — попросил он кухарку.
Та побледнела.
— Не могу, милорд. Я вылила ее в помойку и положила бутылку отмокать.
Франческа была рада провести остаток дня спокойно, принимая сотни решений, необходимых для того, чтобы хозяйство размеров Ламборна управлялось без сучка и задоринки. Во второй половине дня она встретилась с Уоллесом, Ирвином и миссис Кантл, чтобы проверить, как идут дела, и отдать детальные распоряжения на следующий год. Джайлз не присоединился к ним, а вместо этого ушел в библиотеку. Франческа полагала, что он занят своими расследованиями.
Наутро солнце хоть и слабо, но сияло. Франческа позвала Милли и велела подать амазонку. Ей очень недоставало шляпки, но она старалась об этом не вспоминать. Войдя в утреннюю столовую, она узнала, что Джайлз уже уехал. Франческа наскоро выпила чаю с тостом и отправилась в конюшню.
— Да, ей не терпится пробежаться, — сообщил Джейкобс, когда она справилась о Реджине. — Я сейчас же ее оседлаю.
Верный своему слову, он немедленно вывел кобылу и придержал, пока Франческа садилась в седло. Она уже сунула ногу в стремя, когда услышала топот копыт. Из конюшни выехали два грума на гунтерах.
Франческа улыбнулась, кивнула и тронула Реджину.
— Парни будут держаться ярдах в двадцати или около того, мэм.
Франческа натянула поводья и, обернувшись, воззрилась на Джейкобса:
— Простите… я не поняла.
Грумы, очевидно, собрались следовать за ней?!
Джейкобс залился краской.
— Приказ хозяина, мэм.
Подступив ближе, он пробормотал так, что слышно было только ей:
— Он сказал, что вам не позволяется выезжать в одиночку. Если с вами нет его, значит, я должен высылать двух грумов.
— Двух?
Франческа заставила себя говорить спокойно. В конце концов, тут нет вины Джейкобса!
— Как угодно его светлости, — кивнула она и слегка пришпорила кобылу. Та выскочила во двор. Сзади слышался конский топот.
Франческа намеревалась отправиться к холмам и носиться ветром в ожидании встречи с Джайлзом. Он должен быть где-то там. Они могли бы скакать вместе…
Нахмурившись, она повернула на дорожку, вьющуюся через парк. Ей нужно подумать.
Джайлз присоединился к ней за обедом. Франческа улыбалась и щебетала; он вежливо отвечал, но не улыбался. Правда, и не хмурился, но глаза оставались непроницаемыми. И по лицу ничего нельзя было прочитать.
Но не могла же она расспрашивать, в чем дело, в присутствии Ирвина и его подчиненных?! Приходилось тянуть время. Ничего, вот кончится обед…
— Надеюсь, ты простишь меня, дорогая. Мне нужно многое успеть.
Франческа молча смотрела, как Джайлз отодвигает блюдо с фруктами, кладет салфетку рядом с тарелкой и поднимается.
Он вежливо кивнул и пошел к двери. — Увидимся за ужином.
И прежде чем она успела раскрыть рот, вышел из комнаты.
Франческа раздраженно отбросила нож. Возможно, он и вправду загружен работой?
Решив сохранить супружеский мир и в интересах домашнего покоя, Франческа велела подать плащ и пошла прогуляться.
Облака нависали все ниже. Солнце исчезло. Под дубами лежали вороха листьев — толстый ковер, заглушавший шаги. Воздух был неподвижным и прохладным. Надвигалась зима.
Она пыталась уговорить себя не волноваться. Может, ей все это кажется? Может, она зря принимает это так близко к сердцу?
Но если рассуждать логически, она права…
Франческа пошла по параллельной подъездной аллее дорожке… Куда же она собралась?
Наверное, лучше отвлечься и подняться на парапет, посмотреть, какой вид открывается оттуда в ненастную погоду.
Она повернулась и замерла, глядя на неловко переминавшихся лакеев. Они настороженно уставились на нее.
Франческа, плотно сжав губы, пошла вперед. Лакеи поклонились, когда она проходила мимо. Она кивнула и зашагала дальше, боясь что либо закричит на весь парк, либо затопает ногами и начнет ругаться по-итальянски. Но при чем тут лакеи?
Что это он себе вообразил, спрашивается? Ревнует? Не может быть!
Но тогда в чем причина этих драконовских мер? Его взволновала уничтоженная шляпка, но она нашла подходящее объяснение. А суматоха по поводу испорченного масла в приправе… Просто смехотворно!
Он пошла вдоль парапета.
Пусть его тревожат эти дурацкие совпадения, но неужели, по его мнению, она так беспомощна, что с ней следует обращаться как с ребенком? Приставлять к ней нянек? Даже двух?!
Под подошвами хрустели листья. Добравшись до того места, где река делала поворот, она остановилась, невидящими глазами глядя на окутанную туманом панораму. Мозг отказывался воспринимать происходящее.
Ее так и подмывало добраться до беседки, запереться там и ждать, пока он не придет за ней. Тогда уж он точно с ней поговорит.
Именно это так ее раздражало. Так выводило из себя. Он избегает ее, потому что не желает обсуждать свою последнюю выходку. Как он сказал, так и должно быть, невзирая на ее мысли и чувства.
Она скрипнула зубами, снова подавляя неодолимое желание завизжать, но все же справилась с собой и повернула назад.
Два часа спустя она появилась во вдовьем доме. Леди Элизабет и Хенни встретили ее поздравлениями и похвалами по поводу невероятного успеха ее праздника и того, что они назвали Великим Сбором Слив. Ей пришлось улыбаться, пить чай и слушать комплименты. Почти без перерыва они перешли к добавлениям, которые недавно сделали на копии фамильного древа, составленного ранее Франческой.
Это немного отвлекло ее. Поглощенная их объяснениями, именами, связями, воспоминаниями, она на секунду забыла о своих бедах. Потом свернула свиток и забрала с собой. Теперь нужно подумать, что делать с ним дальше. Она никогда не была членом большой семьи, и теперь множество еще не оформленных идей теснилось у нее в голове. Но принять определенное решение было трудно, вернее, почти невозможно. Пока. Пока она не поймет, что происходит в ее супружеской жизни и что с этим делать.
