дала ему жизнь. Видимо, по недоразумению…
Нет, прирезать он бы смог и в семь лет, и в восемь. И рука бы не дрогнула, и совесть не замучила, была за ним к восьми годам парочка «подрезков», сами виноваты. Но ведь убить-то мало!
И мать переживать будет, и полицию кто-нибудь наверняка позовет.
Не пойдет!
Надо сделать так, чтобы папашу не нашли, а на Москита не пало никакого подозрения. И мальчишка терпел, мечтая о том времени, когда…
О, да!
А пока он мечтал, его приставили следить за магазином некромантки. Антонии Даэлис Лассара.
И его, и Крыса… и тут им с Крысом повезло.
Некромантку решили похитить, и мальчишкам удалось ей помочь. Крыс так вообще отличился, но и Москит помог, даже под проклятие попал. И тан Риалон, который потом на спасенной некромантке женился, им этого не забыл.
А добро некромантам делают редко.
И память у них отличная, и характер… своеобразный.
За зло некроманты отплатят десять раз, а за добро – двадцать. И будут считать, что это хорошо и правильно.
Эрнесто Риалон пригляделся к мальчишкам. А поскольку некромант всегда предпочитал давать людям не рыбку, а удочку, то и с мальчишками поступил своеобразно. Пристроил их работать в магазин и взялся устраивать их жизнь.
Никто и никогда не подумает на Эрнесто Риалона. Но…
Совершенно случайно сломал шею Дельрио-старший. Упал по пьяни в канаву, да так неудачно…
Может, Москит бы и поверил в случай, если б не испытал на себе проклятье, от которого ноги заплетались. И подозревал он такое же проклятье на папаше. Но поделиться догадками? Никогда!
Сам помер, сволочь! По пьяни!
Потом мать взяли на работу в хорошую артель, швеей. Да еще и разрешили с собой детей приводить, лишь бы те не сильно мешались. Там таких мелких дюжина бегала, кабы не больше, у каждой по одному, по два….
И мать начала зарабатывать.
Постепенно им удалось и вылезти из нищеты, и домик подходящий нашелся, и сам Валерио вырос – выучился, и работал он в том же антикварном магазине…
А почему нет, если к этому делу руки лежат?
Не все у него шло одинаково хорошо, но вот антикварная мебель… Москит ее просто обожал. Сам отыскивал, реставрировал, подбирал и дерево, и отделку, и ткань, и набивку…
И ведь замечательно получалось!
Но это, скорее, хобби, управлять магазином Москиту нравилось намного больше. И Риалоны-Лассара с радостью предоставляли ему эту возможность.
И магазин при деле, и управляющий хороший, и воровать не будет…
Ну да!
Там уж не один магазин получился!
У Крыса, кстати говоря, таланта к торговому делу не было. Зато оказалось, что он замечательно играет на клавесине, да еще и поет. И Риалоны приложили руки к его образованию.
Сейчас молодой исполнитель разъезжает по всей Астилии. От поклонниц отбоя нет, полные залы собирает, сам песни пишет, музыку…
И ведь хорошо получается!
Вылезли парни из нищеты! Зубами за воздух уцепились – и выбрались! И семьи свои вытащили!
Вот она, сестричка рядом.
Так-то Висента Анна Дельрио, а по-простому – Винни.
Умничка, в антиквариате разбирается, замуж скоро выйдет… остальные мелкие уже пристроены.
Сестры замужем, только Винни выдать мужу на руки осталось.
Братья себе тоже дело нашли. Один на лесопилке, два рыбаками стали, еще один… ну, тут уж безвыходно. Кому-то и воровать надо… ежели душа лежит.
Когда зазвонил телефон, и Амадо Риалон попросил о помощи, Москит даже не колебался. Единственное, что спросил:
– Оно опасно? Для сестры?
– Не знаю, – честно ответил Амадо Риалон. – До сих пор ее пытались не убить, а похитить. Но вдруг?
– Я ей скажу, – согласился Москит. – Сейчас приедет.
– С меня причитается, – благодарно откликнулся Амадо.
– Сестренке на приданое, – согласился Москит. А что? Если работа есть, то и оплата быть обязана! Так оно правильно!
И пошел общаться с сестрой.
А поскольку Винни тоже росла умненькой и серьезной, и примерно себе представляла, от чего ее спас в свое время братец, и ее уговаривать долго не пришлось.
– Еду.
И нож проверить. На ноге, с внутренней стороны бедра.
И еще один пристроить. В волосы. Аккуратный такой, скорее, длинная шпилька в специальном чехле. Дорогая, зараза. Но как иначе-то ее носить? Никто не задумывается? Чтобы голову не поцарапать, половину волос не сбрить?
Только специальное навершие.
Эх, не позавидует он тому, кто решит похитить Винни. Была она девчонкой из трущоб, ей и осталась, в глубине души. И что делать с особо умными похитителями – отлично знает.
Жить они, может, и останутся. А вот размножаться точно не смогут.
* * *
Треси открыла дверь дома и поморщилась.
В нос ударил едкий запах вареной рыбы.
Да, вот так вот. Масло дорого, вода – бесплатно. Поэтому проще рыбу варить, а не жарить. Слова Треси о том, что можно ведь и запечь… ничего тут сложного нет! Взять глину, обмазать и запечь. Даже и печка не нужна, просто развести костер на полчасика. И можно рыбу ни во что не оборачивать…
Что, что в этом такого?
И дров еще поменьше уйдет…
Мать была против. Вареное – полезнее.
Да, конечно, но когда оно уже становится просто омерзительным? Когда в зубах навязает?
Когда сил нет вот ЭТО кушать, да каждый день, да по три раза в день?
Неблагодарность?
А вас бы так? Рыбная похлебка, вареная рыба, хлеб… все меню семьи Наранхо. Больше-то ни на что денег не хватает!
Хавьер хотел проводить свою помощницу, но Треси решительно отказалась. Унизительно это…
Да, это ее дом, ее братья и сестры, ее мать и отец.
И?..
Она их любит, она глотку за них хоть кому перегрызет, она работает, чтобы им помогать, но в том-то и дело. Она же их видит, как они есть! И оборванных, и с голодными глазами, и мать – сутулую, усталую, постаревшую раньше времени… никакую.
И отца…
Он симпатичный, конечно, но сеньорита Наранхо хорошо знает ему цену.
Безответственность. Нежелание и неумение подумать, хоть на шаг вперед.
И пословица, которую Треси тихо ненавидела. Дал Бог детей, даст и НА детей.
Замечательно! С голоду они и не помирают! Но и такой жизни не порадуются, уж точно. Священникам о таком говорить хорошо, не им же кормить придется!
Треси точно знала, Хавьер промолчит.
Но он посмотрит.
И это будет для нее страшно и унизительно.
– Ты сегодня рановато? – удивилась мама, только заметив ее.
Треси кивнула.
Да, это плюс. Тан Карраско обещал ее не задерживать больше необходимого. А тетушка могла и по ночам работать заставить.
Что ж…
– Мама, я уволилась.
– ЧТО?!
Выражение лица у матери было такое, словно Треси лично на королевский гроб нагадила.
– Я. Уволилась.
– Треси! Какой ужас! Я… ладно, папа придет, и я попрошу его сходить к дяде.
– Зачем?
– Чтобы он попросил сеньору Наранхо взять тебя обратно. Что ты такого натворила?! Что наделала?!
Треси сжала кулаки. Потом медленно, по пальцу, разжала их.
– Не. Надо.
– Что – не надо?! Что…
– Ничего. Ничего не надо.
– Я лично попрошу сеньору Наранхо!!! А отцу скажу, пусть тебя выпорет! Что за безответственность…
Треси заскрипела зубами. Пальцы снова сжались в кулаки.
Сеньору Наранхо!
Она попросит!
А мать-то кто?! Не сеньора Наранхо?! Нет?! Почему не сказать – попрошу Пилар? Попрошу сноху? Попрошу твою тетку…
Что ее всегда выбешивало, так это поведение родителей! Да, вы беднее! Но какого демона?! Вы НЕ бедные родственники! Вы ничего не просите! А насчет меня и работы… Это еще вопрос, кто и кого просить должен! То ли вы – тетку, то ли она – вас! Учитывая, что Треси за троих работала!
Вот как иногда так получается, что чужие люди понимают тебя лучше родных и близких? Как?!
Ответа, увы, не было.
А злость была.
– Мама, никого и ни о чем не надо просить. Я уволилась не просто так.
– Что ты натворила?!
Сказать правду? О том, что подслушивала тетку с любовником?
Еще бы и Треси нагорело… нет, это не выход. Поэтому…
– Мне предложили работу получше. Занятость меньше, зарплата больше. И я ушла.
– Да?
Два волшебных слова. Больше – денег! И мать уже готова слушать… хотя регулярно тыкает Треси носом в ее страшные недостатки.
Плевать, что ты зарабатываешь не меньше отца. Все равно – не заносись! Служи, приноси деньги, слушайся… и не
