— Значит ли это, что мы можем…
Его глаза — глубокие черные омуты, и когда он смотрит на меня, я могу поклясться, что вижу его душу. Затем они вспыхивают, и он кивает. Люк наклоняется, целует меня, и мы опускаемся на простыни, погружаясь друг в друга. Все как и должно быть.
ЛЮК
Даже не знал, что могу испытывать подобное. Я целую Фрэнни, и мое сердце из плоти и крови словно расширяется, готовое вырваться из груди, и наполняет меня неописуемым блаженством.
Мы можем быть вместе — по-настоящему вместе.
Ее руки находят пуговицу на моих джинсах, а я жалею, что больше не могу сбросить с нас одежду усилием воли.
Это осталось в прежней жизни. Да и не в жизни, в общем-то. А в существовании. Я обнимаю Фрэнни и притягиваю ближе. Вот это жизнь.
Я отстраняюсь и смотрю на нее — еще не видел ничего прекраснее. Она закрывает глаза, а я веду пальцем по брови, носу, но как только дохожу до губ, ее глаза внезапно открываются, а лицо искажается от боли.
— Нет! — выдыхает она, резко поднимаясь.
Я чувствую страх Фрэнни, как свой собственный.
С пепельно-бледным лицом она поворачивается и извергает содержимое желудка в мусорную корзину. Затем садится, подтянув колени к груди.
— Я… — еле слышно шепчет она.
Поднявшись, я сажусь рядом с ней.
— Что такое? Что ты видела?
— Он близко, — сдавленно произносит она. Затем молниеносно вскакивает с кровати и натягивает футболку.
— Кто? — пытаюсь уловить я смысл ее слов. Опускаю ноги на пол и застегиваю джинсы, — Фрэнни, кто близко?
Комната начинает кружиться, и тут появляется Габриэль, сбросивший человеческое обличье. В белых светящихся одеждах он парит над полом, а в его глазах отражен ужас Фрэнни.
Рядом с ним из воздуха возникает Мэтт.
— Он близко.
А затем невидимая сила, словно груша для сноса зданий, врезается в Фрэнни и ударяет ее о стену. Мэтт кидается к сестре, но слишком поздно. Она падает на пол.
— Фрэнни!
Ноги сами несут меня через комнату, в мгновение ока я склоняюсь над обмякшим телом Фрэнни, но как только беру на руки, ее кожа начинает дымиться. Температура, наверное, под тысячу градусов.
— Фрэнни! — повторяю я, тряся ее.
Девушка открывает глаза, и я все понимаю.
Они светятся красным огнем.
— Люцифер, — говорит Фрэнни странным голосом — своим и в то же время чужим, — И кому теперь достался приз?
— Нет! — Я слышу свой крик словно издалека, ярость рвет меня на части.
— Бехерит! — Голос Габриэля посылает вибрации по моему телу. — Ты не можешь сделать этого. У тебя нет права.
— Еще как могу… и даже делаю. — Губы Фрэнни искривляются в зловещей улыбке, — Я получил особый приказ от самого владыки. Все средства хороши.
Держа Фрэнни в руках и глядя в эти светящиеся глаза, я понимаю: игра окончена. Если она так сильно нужна владыке Люциферу, что он готов поступиться правилами, то не уверен, способен ли даже Всемогущий спасти ее.
Но я не должен сдаваться.
Я смотрю на крест, свисающий с цепочки на шее Фрэнни. Золото. Срываю его и заношу над ее головой.
Но Мэтт хватает меня за запястье. Злобно сверкнув взглядом, он вырывает крест из моих рук. Мэтт прав. Я могу использовать распятие, чтобы изгнать Бехерита, но какой ценой?
Фрэнни начинает вырываться, и я отпускаю ее. Но затем тянусь к ладони девушки, крепко сжимая. Она по-прежнему там, внутри, и мне отчаянно нужно сохранить с ней связь. Фрэнни поднимается на ноги, становясь на вид выше, чем раньше, и поворачивается, глядя мне прямо в глаза.
— Как странно, Люцифер. Вы же уже давно не в той стадии, когда держатся за ручки.
Она притягивает меня и с силой целует. Но это не Фрэнни, а Бехерит, и я чувствую, как щупальца его сущности начинают просачиваться сквозь мои губы.
Я отстраняюсь, а она громко вздыхает, лицо ее перекашивается от боли, а из глубин доносится сдавленное «нет». Габриэль вырывает Фрэнни из моих рук. Одной рукой он придерживает девушку, а указательным пальцем другой рисует на лбу круг, шепча что-то неразборчивое для меня.
Ее глаза резко открываются, по-прежнему светясь красным, а лицо искажает гримаса.
— Удачи, Габриэль.
Как бы глупо это ни звучало, но я завидую Габриэлю, что он может хоть как-то помочь ей, а не стоять как истукан. Я перебарываю желание вырвать Фрэнни из его рук.
— А эта девушка, однако, борец, — говорит она напряженным голосом, определенно не своим.
— Фрэнни, борись! — Я дотягиваюсь до ее руки.
Лицо девушки напрягается от усилий.
— Я хочу, чтобы ты сгинул. — Ее голос больше похож на шепот, но все же принадлежит ей.
Тело извивается в руках Габриэля. Он опускает ее на кровать, а я обхватываю руками, посылая ей всю свою силу.
— Так держать, Фрэнни, — подбадривает Габриэль. — У тебя есть сила. Используй ее.
Меня захлестывает волна надежды. Подчинение. Фрэнни обладает даром подчинения. Если она будет бороться — если захочет этого достаточно сильно…
— Ты не хочешь находиться внутри меня, — Ее голос звучит громче, а когда она открывает глаза, я вижу, что красный цвет остался лишь по контуру радужной оболочки, — Я не нужна тебе, — выкрикивает она.
Девушка продолжает корчиться, ведя внутреннюю борьбу за контроль над своим телом, но внезапно затихает, словно кто-то все-таки сдался. Я пристально смотрю в ее глаза, находясь на грани безумия.
— Фрэнни? — взволнованно спрашиваю я.
Ее глаза на секунду закатываются, а из груди раздается стон, становясь все громче. Лицо краснеет, а глаза чуть ли не вылезают из орбит. Вспышка красного огня… Фрэнни дергается, затем обмякает.
Отгоняя панику, я прижимаю ее к себе.
— Фрэнни? Ты слышишь меня?
Наконец она поднимает на меня глаза голубого цвета — испуганные, но ясные.
— Он ушел, — слабо улыбается она.
Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить сердцебиение, затем наклоняюсь и целую ее.
ФРЭННИ
Я сжимаю руку Люка, сидящего рядом, пока я лежу на кровати.
— Ты отлично справилась. Подчинение становится сильнее, — говорит он.
Я по-прежнему вся дрожу, зубы стучат.
— Почему я очень мало помню из того, что произошло?
— Ты помнишь лишь моменты, когда обретала контроль над собой.
— Меня точно автобус переехал. Почему с тобой я такого не чувствовала?
