— Ну, для начала, я не швырял тебя о стену, — отвечает Люк. Они с Гейбом обмениваются взглядами, и Люк мстительно улыбается, — Думаю, все совсем иначе, когда ты сама приглашаешь демона.
Мэтт опускается на стул за письменным столом и впивается взглядом в Люка.
Гейб печально улыбается мне. Я пожимаю плечами, не зная, что сказать, но затем по телу снова проходит дрожь, и меня начинает мутить. Ни с того ни с сего появляются слезы, и я никак не могу остановить их.
— Теперь у меня не будет нормальной жизни, так? — спрашиваю я между всхлипами.
Люк крепко прижимает меня к себе, но не отвечает.
Гейб стоит в дверях и лишь смотрит на меня.
— Фрэнни, будущего не знает никто. Происходящие события меняют все последующие. Но дело в том, что ты ценное приобретение для обеих сторон. Шансы, что ты пройдешь сквозь все это неотмеченной, невелики. А как только тебя отметят — с любой стороны, — тобой можно будет манипулировать. Конечно, я высказываюсь не объективно, но если бы я кому и позволил дергать меня за веревочки, то уж явно не аду.
У меня на душе невероятно тяжело. Знаю, что должно произойти, что нужно сделать, но…
— Как я могу простить себя за самый ужасный поступок, который когда-либо совершала? За самый ужасный поступок для кого угодно?
— Вспомни, что произошло на самом деле. — Мэтт перемещается к изножью кровати и садится. Люк отпускает меня и отходит к дверям, становясь рядом с Гейбом и давая нам с Мэттом поговорить, — Я упал, потому что слишком быстро взбирался. Это моя вина.
Горло сжимается, когда я вспоминаю это.
— Нет. Я схватила тебя за лодыжку. Я была зла и столкнула тебя с дерева.
— Прекрати. Фрэнни, ты и так слишком долго мучаешь себя. Твоей вины не было. Тебе нужно отпустить это.
Он обнимает меня, и так мы сидим, казалось бы, целую вечность.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулся, — наконец объясняю я.
— Я и так здесь, — улыбается он.
Невероятно тяжело у меня на душе.
— Не совсем. Ведь ты мертв.
— Ты права. У меня не та жизнь, какая была бы, не упади я с дерева, но это не значит, что мое нахождение здесь и сейчас становится менее важным. И не значит, что в моей смерти виновата ты.
Он долго смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.
— Габриэль говорит, что тебе нужно простить себя, — наконец произносит он. — Или мы не сможем защитить тебя. — Кончики его губ приподнимаются в улыбке, — Фрэнни, ты должна сделать это. Я не могу провалить свое первое дело из-за несговорчивого клиента. Это испортит мне все на целую вечность.
— Не могу…
Его улыбка исчезает.
— Он говорит, тебе нужно понять, почему ты не можешь простить себя, — перебивает он.
— Потому что…
Перебарывая слезы, я достаю из-под матраса дневник. Я вспоминаю все беседы с Мэттом, записанные в этой тетради. Все, что рассказала, отдавая ему часть себя — своей жизни. Как сильно я хотела, чтобы он жил в моем сердце.
— Мне было нужно это, чтобы не забывать. Мне нужно было ненавидеть себя, чтобы боль не давала памяти затянуться. Это помогало сохранять тебя хоть сколько-нибудь живым.
Мне вдруг кажется, будто меня сейчас стошнит. Внутри сидит нечто, от чего мое тело должно избавиться.
— Как мне сделать это? Как отпустить?
— Конечно, тебе тяжело, но нужно избавиться от чувства вины. И исходить это должно изнутри. Ты обязана вспомнить, что произошло на самом деле.
Я упираюсь лбом в колени и закрываю глаза, ожидая, что тошнота пройдет, но она лишь усиливается, когда я оживляю в памяти картину из прошлого. Мэтт взбирается на дерево, его нога соскальзывает. Я сильнее зажмуриваюсь и со стоном смотрю, как он падает. Я мысленно вижу, что хватаю его, но успеваю поймать лишь кроссовку, выскальзывающую из ладони. Слышу собственный крик, когда Мэтт ударяется о землю.
Я резко открываю глаза, перекатываюсь и содрогаюсь в рвотных спазмах над корзиной. Мэтт обхватывает меня руками, притягивает к плечу, а я сижу и трясусь.
Наконец поднимаю голову и смотрю на него, по щекам моим струятся слезы.
— Ну почему ты упал?
Он пожимает плечами.
Я не удивлена тому, как зла, но меня удивляет то, что зла я на него. Я отстраняюсь.
— Тебе следовало взбираться помедленнее — и быть осторожнее.
Он кивает.
— Но ты ничего не могла поделать. Это был несчастный случай.
Я опускаю голову на руки и стараюсь отогнать злость. Когда дрожь проходит, поднимаю с кровати дневник и прижимаю ко лбу, затем передаю Мэтту.
— Я делала это для тебя… или, скорее всего, для себя. Все это время я могла по-настоящему поговорить лишь с тобой.
Он с улыбкой принимает тетрадь из рук.
— Я отвечал тебе. Разве ты не слышала меня? Говорил тебе держаться подальше от него, — бросает он взгляд на Люка.
Мое сердце сжимается.
— Почему ты так ненавидишь Люка?
— Почему? Да ты, наверное, шутишь! Фрэнни, из-за него тебя чуть не убили. Он один из них.
— Он заодно со мной, — поправляю я, повысив голос.
Люк и Гейб прекращают перешептываться и смотрят на нас. Люк с обеспокоенным лицом делает шаг вперед.
— Он имеет право на собственное мнение, есть причины считать так, как он. Ведь из-за меня тебя действительно чуть не убили… и не раз.
— Нет. Это я чуть не убила тебя, — напоминаю я.
Мэтт по-прежнему язвительно смотрит на Люка.
— Мне ненавистна сама мысль, что ты рядом с ней, и если обидишь ее хоть как-нибудь — я сам тебя убью.
Люк кивает, выдерживая пристальный взгляд Мэтта.
— Принято к сведению.
Люк поворачивается к Гейбу с тяжелым взглядом. Он думает о том же, о чем и я. Гейб сказал, что для этого дела Мэтт лучший ангел. Но я начинаю сомневаться.
Мэтт расслабляется и прижимается лбом к моему.
— Фрэнни, мне из-за этого действительно непросто. Ты уверена? В смысле, насчет Люка. Я не могу заставить себя доверять демону, что бы ни говорил Габриэль.
— Мэтт, я уверена. Он любит меня. Разве ты не можешь прочитать его мысли? Ты бы увидел тогда.
— Извини, но я не так далеко продвинулся по иерархии. Доминионы и выше — могут.
— Пожалуйста, дай ему лишь один шанс.
Он снова бросает сердитый взгляд на Люка, но затем крепко обнимает меня и с улыбкой говорит:
— Ты ведь не станешь применять ко мне свой дар подчинения?
— Это зависит лишь от тебя, — с улыбкой отвечаю я.
