— Я не в настроении говорить, — выпалила вместо «Привет!». Не очень вежливо с моей стороны, но лучше, чем не принять звонок и вовсе. — Давай созвонимся в другой раз.
— Не сбрасывай, Лоис, пожалуйста, Келли мне все рассказала! — на одном дыхании проговорила девушка.
— Что конкретно? — почему-то нервно хихикнула я. — Что я душевнобольная?
— Это я и так знала, — засмеялась девушка, разом отговорив меня заканчивать разговор. У нее удивительно приятный смех. Искренний.
— Тогда что для тебя было нового?
Полетт тяжело вздохнула:
— Не понимаю, как Бен мог сделать такую глупость.
— Но веришь, что сделал?
Потому что Келли решила отрицать действительность даже под страхом расстрела.
— Честно говоря, верится с трудом. Но, но! — поспешно сказала она, повысив голос, будто чувствовала, что я собиралась нажать красную кнопку. — Я верю тебе. И мне очень жаль, что это произошло с тобой.
Я промолчала, проглатывая слезы. Они когда-нибудь закончатся?
— Мне казалось, — тихо начала Полетт, — что, когда вы начнете встречаться, все будет иначе.
На секунду я потеряла дар речи.
— «Когда»?
— Да. Что-то не так?
— Почему ты вообще думала, что мы начнем встречаться?
— В прошлом письме Санте я попросила на Рождество очки для сварки, потому что искры между вами меня чуть не ослепили.
Еще одно нервное хихиканье вырвалось из моей груди. Похоже, у меня началось психическое расстройство на фоне стресса.
— Ваша симпатия очевидна, Лоис. Мне только было непонятно, когда именно вы сойдетесь.
Неужели со стороны это действительно очевидно? Так же очевидно, как и их тяга с Максом? Если так, почему она молчала? Почему молчала Келли?
— И ты мне ничего не говорила о своих догадках, потому что…
— Потому что вы должны были разобраться вдвоем.
Да, логично. Я ведь и сама не лезла к ним с Максом именно поэтому.
Что ж, разобрались так разобрались. Спектакль окончен, опускайте занавес.
— Можешь отослать очки для сварки обратно на Северный Полюс, — уныло предложила я. — Все в прошлом.
Повисла тишина, которая давила на меня не хуже десятитонного пресса.
— Макс говорил когда-то, что Бен не чистит телефон, — внезапно прекратила молчанку Полетт. — Как и почту, и социальные сети, и прочее. Братец тогда искал какой-то файл и говорил, что у Бена он точно остался, потому что тот хранит все.
— К чему ты клонишь, Полетт?
— Были только те смс от Аманды, которые ты прочла?
— Нет, там была длинная переписка, — я замотала головой, отгоняя воспоминания. — Знаешь, думаю, на сегодня я наговорилась.
— Стой, Лоис. Там было что-то романтического содержания? Может, они друг другу фото присылали? Бадди утверждает, что это важная составляющая отношений.
Я промолчала. Теперь ясно, к чему она затеяла разговор об смс.
— Можешь не отвечать, — продолжила девушка, не дождавшись моего ответа. — Просто знай, если ты не увидела ничего романтического, этого там и не было. К тому же, у тебя есть пароль от его телефона — это ли не показатель, что ему нечего от тебя скрывать? Хотя тебе все же не стоило там лазить.
— Да, не стоило, — еле слышно отозвалась я.
Броуди чистил переписку. Я увидела лишнее случайно, но увидела. В переписке Бена с Амандой меня смущали только последние два сообщения. Но их было более чем достаточно.
Он встречался с ней и умолчал о встрече. Он договорился с ней о новой встрече на свадьбе и вновь умолчал бы, не попади я на их поцелуй. Не поведи я себя как параноик и не пойди за ними. Не обожгись я однажды нещадным пламенем предательства.
— Я отключу телефон, Полетт. Мне надоело кидать Бена в блок. У него слишком много родственников, у которых он крадет телефоны.
— Насовсем отключишь? А можешь писать мне иногда по почте?
— Да, — я кивнула, хотя она и не могла меня видеть. — Спасибо за заботу, Полетт. И спасибо эм… Спасибо, что поверила мне.
— Все образуется, Лоис, — сказала подруга и сбросила звонок.
74
Последнюю неделю мой телефон не принимал звонков. На этот раз дело не в самопроизвольной поломке и не в пролитой на него коле, а в том, что я та, кто не в силах отвечать на звонки.
Первый шок прошел. Прошла и злость, и попытки уговорить саму себя как-то вернуть свою жизнь на полтора месяца назад, когда мы с Беном были просто «Беном и Лоис» — лучшими друзьями, без тайного сговора, который обернулся против нас.
Прошло семь пробуждений с опухшими от слез глазами, не считая тех, когда листва за окном нарушали мой сон посреди ночи. Прошло семь дней с молчаливой готовкой, копанием в саду и редкими разговорами об отдаленном с мамой. Прошло семь ночей на мокрой подушке и в холодной кровати, от которой я успела отвыкнуть за время сна с живым обогревателем.
Многое прошло, а боль не прошла.
Я села за стол и достала листок крафтовой бумаги из маминых запасов, которыми она со мной охотно поделилась. Мне хотелось попробовать отпустить свою боль. Хотелось пережить ее и двигаться дальше. А не так давно адресат этого письма поведал мне о неплохом способе, как это сделать.
Бенджамин.
Ты знаешь, что я зову тебя так, когда чем-то недовольна в твоем поведении или хочу поддразнить? Так вот сейчас первый случай.
Ты сделал мне больно. Так больно, как не смог сделать никто до тебя. Наверное, этого стоило ожидать. Ты самый близкий мужчина в моей жизни, а самые близкие всегда ранят сильнее прочих.
Если это конец наших отношений, то я буду скучать.
Я не представляю, что будет, если это конец наших отношений. Я не могу представить свою жизнь без тебя, без моего лучшего друга.
Однажды мне уже приходилось застыть в повешенном состоянии «Быть или не быть будущему для нашей дружбы?». Тогда все зависело от тебя. От того, сможешь ли ты преодолеть свою тягу к тотальной полигамии. На этот раз последнее слово за мной.
