Утром 5 ноября 1963 года Реемтсма пошел в Благотворительную больницу «и побрил шимпанзе, списанного из цирка за вспыльчивость». Это было достаточно крупное животное с группой крови, совместимой с группой Дэвиса. Затем Реемтсма привез примата в Тулейн и под анестезией удалил ему обе почки единым блоком, соединенные с аортой и полой веной. После этого он стал пересаживать их Дэвису: нижний конец аорты и полой вены он соединил с наружной подвздошной артерией и веной, а мочеточники по отдельности ввел напрямую в мочевой пузырь (эту технику Каррель разработал 50 лет назад, и мы до сих пор ее используем при пересадке детских почек взрослому пациенту). Дэвису назначили азатиоприн, стероиды и облучение – все иммуносупрессивные средства, доступные в то время. Самый острый период отторжения пришелся на четвертый день после пересадки, но лечение облучением и повышенными дозами стероидов оказалось действенным. Новые почки Дэвиса заработали, и 18 декабря, спустя полтора месяца после трансплантации, его выписали. Однако всего через два дня он вернулся в больницу с пневмонией, которая в итоге убила его через 63 дня после пересадки. На момент смерти его почки функционировали нормально без каких-либо признаков отторжения.
В 1984 году маленькая девочка по имени Фэй получила сердце бабуина. Она прожила 21 день и умерла от отторжения.
Всего через неделю после смерти Дэвиса Реемтсма провел такую же операцию на Эдит Паркер, пересадив ей две почки шимпанзе. Почки заработали сразу же и уже в первый день произвели семь литров мочи. Кровяное давление женщины быстро нормализовалось, как и результаты ее анализов. Отечность ног стала проходить. Пик отторжения пришелся на 23-й день после трансплантации, но лечение помогло его снять. В конце концов Паркер отправилась домой и возобновила работу учителем. Спустя шесть с половиной месяцев после операции почки продолжали нормально функционировать. К сожалению, через 9 месяцев она внезапно скончалась, возможно, из-за нарушения баланса электролитов. Вскрытие не показало отторжения или каких-либо других проблем с новыми почками.
За два года Реемтсма и его команда провели еще 11 пересадок органов шимпанзе, то есть в общей сложности операций было 13. Продолжительность жизни после трансплантации составляла от 9 до 60 дней. К 1965 году, когда стал доступен долгосрочный диализ, а результаты операций по пересадке органов от мертвых доноров начали улучшаться, Реемтсма отказался от ксенотрансплантаций на людях, но продолжил свои исследования в лаборатории.
Успехи Реемтсма вдохновили других хирургов попробовать себя в ксенотрансплантации. Старзл провел 6 пересадок почек от бабуинов людям. Продолжительность жизни реципиента после трансплантации варьировалась от 9 до 60 дней. Большинство пациентов умирали от инфекций, что, вероятно, было связано с иммуносупрессией, необходимой для предотвращения отторжения генетически различающихся органов. Во всем мире предпринималось множество попыток ксенотрансплантации, из которых самым известным стал случай с малышкой Фэй, в 1984 году получившей сердце бабуина в Медицинском центре университета Лома-Линда. Она прожила 21 день и умерла от отторжения. Первоначальный план состоял в том, чтобы использовать сердце бабуина до тех пор, пока не будет найдено подходящее человеческое сердце, но трансплантат не успели найти вовремя.
В начале 1990-х годов исследователи объявили мораторий на ксенотрансплантацию, который должен был продлиться до выявления четких рисков передачи инфекций, улаживания трудностей с информированным согласием (что звучит странно, поскольку сложно представить примата или свинью, дающих согласие) и решения проблемы жестокого обращения с животными. Хотя Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов не объявляло официального моратория, стало ясно, что любые попытки ксенотрансплантации на людях должны сначала получить его одобрение.
Сегодня никто из исследователей не думает о приматах как об источнике органов для пересадки. На это есть множество причин. Например, шимпанзе – редкие животные, которые находятся под защитой. Приматов нельзя воспринимать как доноров. Во-первых, многие их органы слишком малы (именно поэтому реципиенту требовались сразу две почки), а во-вторых, их сложно разводить, потому что самки рожают только по одному детенышу. Уход за этими животными и извлечение их органов обошлись бы слишком дорого. И еще они слишком похожи на людей, чтобы мы могли активно разводить их в качестве источников органов. Еще одна проблема, получившая широкую огласку в прессе (хотя, может быть, слухи преувеличены), заключается в том, что получение органов от столь генетически близких животных может привести к возникновению ксеновирусов и других инфекций, которые могут стать угрозой общественному здоровью. Возможно, наша иммунная система не готова к борьбе с эндогенными вирусами и другими инфекциями, которые встречаются у приматов.
Сегодня никто из исследователей не думает о приматах как об источнике органов для пересадки.
Буквально все в сфере трансплантологии сегодня считают, что свиньи (особенно мини-пиги) будут служить донорами органов, если ксенотрансплантация станет реальностью. Их легко разводить (в одном помете может быть от 4 до 8 поросят), их размер позволяет им стать донорами (они весят от 20 до 70 килограммов), они генетически схожи с людьми (хоть и меньше, чем приматы), они недорогие, и, что самое важное, общество принимает тот факт, что их разводят для потребления.
