Когда карета исчезла из виду, он натянул поводья и направил Титана к Дэвис-Хаусу. Поднимаясь по ступеням, взглянул на карманные часы. Пять минут после полудня. Он явно становился точным и аккуратным, как и подобает джентльмену.
— Подождите, пожалуйста, в холле, милорд, — сказал дворецкий.
О, черт! Опять все то же.
— Хорошо. — Постукивая каблуками, он ожидал, не выйдет ли к нему Розамунда. Он достал из кармана письмо Салливана. Солдат, еще живший в нем, находил довольно забавным, что в самых горячих переделках он был спокойнее, чем сейчас.
— Не делай глупостей просто потому, что ты благодарна ему, — сказал отец Роуз. — Если он когда-нибудь появится.
— А разве не поэтому мы все прячемся в библиотеке? — возразила Роуз. — Ведь вы действительно думаете, что он появится.
— Расскажи ей то, что рассказал мне, Льюис. О его перспективах. — Леди Абернети вернулась к своему вышиванию.
— Левонзи лишил его содержания четыре месяца назад. Если он живет на карточные выигрыши, то к концу года станет нищим.
— Особенно после того, как отдал вам восемь тысяч фунтов! — возмутилась Роуз.
Какое лицемерие! Этот Косгроув, вероятно, их бы вполне устроил, несмотря на чудовищное поведение. Ведь он был богат. И имел титул к тому же.
— Факт остается фактом, у него ужасная репутация, никакой надежды наследовать титул или деньги, и единственный источник дохода исчез.
В дверь постучал Элбон и остановился на пороге.
— Милорд, вы желали, чтобы вам доложили, когда приедет лорд Брэмуэлл Джонс. Он здесь.
У Роуз дрогнуло сердце. Он пришел. В назначенное время. Острое желание увидеть его все возрастало с той поры, как они расстались накануне. Сейчас, зная, что он внизу, ее единственным желанием было выбежать из комнаты и броситься к нему.
— Спасибо, Элбон. Это все.
Кивнув, дворецкий исчез. Лорд Абернети посмотрел на нее, а затем на жену.
— Я избавлюсь от него вместо тебя, Роуз. Тебе не стоит делать это самой.
— А я не хочу избавляться от него, папа. Вы что, совсем не слушали меня?
— Я глупости не слушаю. Роуз сжала зубы.
— Я…
С глубоким вздохом Джеймс слез с подоконника.
— Иди к нему, Роуз, — сказал он. — Как ты уже говорила, тебе предложен еще один шанс. Воспользуйся им.
Она благодарно улыбнулась, обрадованная появлению неожиданного союзника, и, распахнув дверь, побежала к лестнице. Брэм стоял в холле и сосредоточенно смотрел на лист бумаги, который держал в руках. Она остановилась на минуту, чтобы посмотреть на него.
В этот день на нем был костюм бежевого цвета. Черными оставались только его глаза, волосы и начищенные высокие сапоги. Он выглядел таким красивым. А он думал, как она хороша.
— Знаешь, а я вижу тебя там, наверху, — сказал он, поворачиваясь к ней.
— Я не хотела помешать тебе читать.
— Спасибо. А теперь спускайся, пожалуйста. — С этими словами он отступил в утреннюю комнату.
Она не успела переступить порог, как он прижал ее к стене, покрывая ее поцелуями. Она, сдаваясь, раскрыла губы, а он поглаживал ее бедра и все сильнее прижимал ее к своему сухощавому сильному телу.
— Я думаю, тебе следует жениться на мне, — шепнула она, запуская пальцы в его волосы.
Он замер, затем приблизил лицо к ее лицу и посмотрел на нее:
— А знаешь, я и собирался это сделать.
— Я не была уверена. Мне казалось, у тебя очень высокое мнение о самом себе, которое я не разделяю.
— Сначала мне надо кое в чем признаться.
Холодок пробежал по ее спине.
— Признаться в чем?
— Сегодня утром я совершил последнее преступление.
— Ты ведь не ограбил чей-то дом, правда?
Он с мрачным выражением лица, которое она бы предпочла не видеть, покачал головой:
— Нет. Я ездил к кузену Косгроува. Его предполагаемому наследнику.
— О! Зачем?
— Чтобы убедить его, что из-за абсента Кинг стал безумным и что необходимо поместить его в Бедлам. Этим, кажется, я нарушил еще одну заповедь.
О Боже! Она долго смотрела ему в лицо, ожидая, что он подмигнет или признается, что пошутил. Но он только вздохнул:
— Он начал эту игру, а я ее закончил. И мы оба знаем, что, будучи чудовищем, он не был сумасшедшим. Но ему будет очень трудно убедить в этом кого-нибудь и когда-нибудь.
— Ты хочешь сказать, что его уже забрали?
— Да. Если бы было возможно как-то сдержать его, я бы не предпринял таких крайних мер. Но я знал его более десяти лет и видел, как он оставлял за собой следы смерти и горя. Я больше не мог рисковать. Теперь. — Он провел пальцем по ее щеке. — Я хотел, чтобы ты узнала об этом прежде, чем мы продолжим. — Он вздохнул.
О Господи, он волновался! И какой бы ужасной ни была участь Косгроува, она не могла не верить, что он заслужил эту кару. На мгновение у нее мелькнула мысль, как повезло ей и Джеймсу и всей ее семье, что Брэм оказался на их стороне. Он был так заботлив по отношению к ней!
— Розамунда, своим молчанием ты доведешь меня до апоплексического удара.
Она встрепенулась:
— Надеюсь, что уж теперь-то этого не случится.
Он взял ее за руки и подвел к креслу. Она села, все еще держась за его пальцы, и он опустился перед ней на колени.
— Письмо, которое я только что прочитал, изменило все, что я хотел тебе сообщить, — тихо произнес он, чуть скривив губы. — Я собирался сказать, что примирюсь с отцом и постараюсь сделать все, чтобы быть хорошим сыном, чтобы он сохранил мое прежнее положение и выдавал мне месячное содержание.
— А теперь, как я догадываюсь, ты этого не хочешь?
— Дело в другом. У Салливана хватает ума, чтобы снова уехать из Лондона. Как ты могла заметить, он очень не любит город.
— Да, я это почувствовала.
— Его репутация и его дело растут, и он предложил мне заниматься устройством его выставок в Лондоне и продажей лошадей. Практически он предложил мне быть его партнером. А поскольку я не имею желания довести его до разорения, то постараюсь выполнять свое дело как можно лучше. Как это тебе нравится? Роуз не могла сдержаться и усмехнулась:
— Мне это кажется чудесным.
— Вот и хорошо. Ибо я думаю, что могу положиться на тебя, как на свою совесть, — по крайней мере, пока не обрету ее в полной мере.
Если бы он не держал ее за руки, она бы обняла его.
— Не наговаривай на себя, — сказала она слегка дрогнувшим голосом. — И если я еще не говорила этого, то я люблю тебя так сильно, что мне все равно, даже если ты решишь, что мы станем пиратами и будем скитаться по семи морям.
