— Думаю, эксперименты могли это изменить. Если мы вылечим ликантропию в тебе, я смогу использовать твои антитела, чтобы выработать иммунитет у твоих детей. Даже у тех, кто будет зачат в зверином теле в период течки.
Шейд выдохнул. Он не нуждается в лекарстве для себя, но не хочет, чтобы ликантропия передалась потомству.
— Хорошо. Давай действуй.
Руна взяла его лицо в ладони и пылко прижалась к его губам своими.
— Я люблю тебя, — прошептала она. Ее низкий хрипловатый голос заставил его сердце биться быстрее. — И знаешь, как я собираюсь тебе это показать?
Он слегка отстранился.
— Как?
— Помнишь, что ты никогда не разрешал мне делать, когда мы встречались?
Взгляд ее скользнул к быстро растущему бугру у него в брюках, и он сделал судорожный вдох.
Образ ее на коленях, берущей его в рот… Проклятие!
— Я не мог позволить тебе, — хрипло выдавил Шейд. — Мое семя — афродизиак. Как бы я потом объяснил, почему ты обезумела от похоти?
Ее шаловливая улыбка остановила его слова и дыхание. И чуть не остановила сердце.
— Не то чтобы мне с тобой когда-нибудь требовался афродизиак, но звучит интересно.
Руна облизнула губы, проказница этакая, и он пропал. Окончательно и бесповоротно.
Шейд схватил Руну за руку и повернулся к Эю:
— Я ухожу. Звони, если я тебе понадоблюсь, но только не в ближайшее время.
Эй открыл было рот, но Тайла подошла к нему и взглядом велела молчать. Умная девочка. Он зашагал к Порталу, раздумывая, в какое из двух мест отвести Руну, но, черт побери, и его квартира, и пещера достаточно далеко от выхода. И снова Руна поняла, о чем он думает, и потянула его к себе.
— Как думаешь, найдется здесь какая-нибудь пустая смотровая?
Искры веселья — и вожделения — вспыхнули в его глазах.
— Может, это на несколько часов…
— Дней, — поправила Руна с улыбкой.
Изнутри у Шейда все расплавилось, а снаружи затвердело как камень.
— О да. Пошли.
Эйдолон наблюдал, как Шейд утащил Руну. Будучи инкубом, он остро ощущал их возбужденное состояние. Его тело тоже пробудилось к жизни, поэтому когда Тайла обняла его и прошептала: «Как ты думаешь, найдется еще одна свободная смотровая?» — он не стал терять время.
Он взглянул на Рейта, проходя мимо палаты Кайнана, и мысленно пожелал брату тоже обрести покой и счастье, в которых тот так отчаянно нуждался.
Противный писк больничного аппарата прорезался сквозь черные глубины снов Кайнана и резко вернул его в реальную жизнь. Где рядом с его кроватью сидел демон.
— Рейт?
Кайнан заморгал, прогоняя из глаз песок. Такое чувство, будто он проспал целую неделю. Может, так оно и есть. И почему это, черт побери, он в больнице в качестве пациента?
Рейт подался вперед на стуле, опершись руками о колени.
— Привет, дружище.
«Дружище»? Кайнан снова заморгал. Он не в подземной больнице, а в Сумеречной зоне[6].
— Как… что произошло? — Не успев произнести эти слова, он вспомнил сражение в ирландском замке. Но раны у него были незначительные и Эйдолон вылечил их. — Как я сюда попал?
Рейт потер затылок и опустил глаза в пол.
— Э-э… гм… это в некотором роде моя вина.
Еще более странно и непонятно. Виданное ли дело, чтоб Рейт чувствовал себя не в своей тарелке? И насколько Кайнану известно, демон никогда в жизни ни о чем не сожалеет. Но сейчас ему явно не по себе.
— Что значит — твоя вина? Что ты сделал?
— В сущности, ничего особенного. Просто чуть не выпил всю твою кровь.
Нахмурившись, Кайнан порылся в памяти. После сражения они оказывали помощь раненым. Рейт кинулся преследовать беглецов. А когда вернулся, едва держался на ногах и отчаянно нуждался в крови. Да, теперь он вспомнил. Включая и то, как Джем вызвалась быть донором Рейта, и Кайнан предложил себя вместо него. Ведь Рейт и раньше пил у него кровь.
Только в первый раз Каю просто необходимо было установить связь с Лори на определенном уровне. Хоть немного понять, что происходило в ее голове в ту ночь, когда она была в объятиях Рейта. А во второй раз Кайнан предложил себя только для того, чтобы не подпустить Рейта к Джем.
А еще он хотел помочь демону: ведь, как бы он ни злился на него за то, что тот сделал с ним в кабинете Эйдолона, Кай также был ему благодарен. Рейт помог ему примириться со своими чувствами к Лори, и даже если душа его по-прежнему болела, старая рана затянулась.
— Что еще?
Рейт вскинул голову:
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, почему такой убитый вид?
— Да я же чуть не свел тебя в могилу, дурак несчастный!
А, вот теперь перед ним тот Рейт, которого они все знают и любят.
— Приятно видеть, что чувство вины не повлияло на твое полное отсутствие такта.
— Приятно видеть, что встреча со смертью не повлияла на тот факт, что ты осел, — огрызнулся Рейт.
Кайнан усмехнулся:
— Ну, теперь, когда с любезностями покончено, расскажи-ка мне, что я пропустил, пока был в отключке.
Напряжение в плечах Рейта, смущение, что его поймали на тревоге за кого-то, исчезли.
— Джем почти не отходила от тебя, — поведал Рейт, снова превращаясь в дерзкого, самоуверенного нахала.
Кайнан длинно выдохнул.
— Она врач.
Рейт фыркнул:
— Ей нравилось разыгрывать из себя врача.
— Брось, старик.
— Послушай, приятель, — Рейт внимательно посмотрел на него, — тебе надо разобраться с этим.
— Это не так просто.
— Почему?
— Тебе, инкубу, не понять.
Рейт закатил глаза.
— Вы, люди, слишком уж обременены моралью, всякими нравственными принципами. Это же просто секс. Твое тело создано для удовольствия. Зачем же отказывать себе в нем?
— Дело не в нравственных принципах.
Во всяком случае, уже не в них.
— Тогда в чем? Только не пытайся уверить меня, будто она тебя не возбуждает.
— А кого она может не возбуждать? Посмотри на нее.
Рейт подвигал бровями.
— Я смотрю.
— Ну, это-то как раз неудивительно. Ты смотришь на все, что движется.
— Как любит повторять Эй, движение — это жизнь.