— С ним все будет хорошо, старик.
Шейд хлопнул брата ладонью по плечу, теперь прикрытому, как и все они, больничной формой, и Рейт вскинул на него покрасневшие глаза с темными кругами под ними.
— И Джем так говорит.
— Она не стала бы обманывать тебя.
Рейт кивнул:
— Я просто подожду, когда он очнется.
— А потом?
— Потом мне надо кое-что сделать.
Щейд прекрасно понимал: нет смысла читать ему нотации и предупреждать, чтобы не баловался наркотиками и не ввязывался в драки. А после маленького откровения Роуга насчет того, что Эя истязают, если Рейт превышает свою месячную норму убийств, у Шейда было такое чувство, будто теперь брат станет осмотрительнее. По крайней мере осмотрительнее с убийствами. Будет ли он осмотрительнее со своей жизнью? Это уже другой вопрос.
Шейд сжал руку Руны, и они тихонько выскользнули в коридор, где ждал Эй. Тайла с Джем разговаривали чуть поодаль, и они смогли уединиться.
— Как он? — спросил Эй.
— Кай или Рейт?
— Оба.
— Кай выглядит лучше. Рейт… — Шейд покачал головой. — Не знаю.
— Я рад, что муки Роуга вечные, — пробормотал Эйдолон.
— Не могу не согласиться, брат.
Эй рассеянно поглядел сквозь стекло двери в палату, потом снова повернулся к Шейду:
— У меня есть кое-какие новости. Во-первых, Люк жив.
— Кто?
— Люк, ну, ты знаешь, «родитель» Руны.
Нахлынувшее чувство собственничества заставило Шейда стиснуть зубы, но Руна успокаивающе погладила его пальцы.
— Да, эту новость мог бы и не рассказывать. — Она сидела у Шейда как кость в горле. — Так как он выжил?
— Его нашел один из наших новеньких фельдшеров. Он реанимировал его, подключил к аппарату жизнеобеспечения, после чего оставалось только ждать. Я только что заходил к нему. Он вышел из комы и зол как черт. Говорит, какой-то обгорелый тип перевоплотился в тебя и пытался убить его. Еще говорит, что мы только отсрочили неизбежное тем, что спасли его.
— Этому парню требуется помощь психолога. — Шейд сузил глаза на Эя. — Постой-ка, Когда ты узнал, что он выжил?
— После того как мы потеряли Роуга в парке, а вы с Руной вернулись к тебе в пещеру. Я собирался сказать тебе, но…
— Нас схватил Роуг. — Шейд сделал глубокий вдох и задал Руне вопрос, ответ на который в действительности не хотел знать — Ты чувствуешь Люка?
Она ухмыльнулась:
— Ничегошеньки не чувствую.
Эйдолон прочистил горло, и Шейд понял, что сейчас доктор-всезнайка выдаст какую-то лекцию.
— Его смерть, какой бы короткой ни была, вероятно, прервала связь, как случилось с нами, когда умер Роуг. У меня есть теория относительно…
— А какая у тебя еще новость? — прервал его Шейд, ибо ему все это по большому счету было безразлично.
Эйдолон с готовностью переключился:
— Благодаря твоей информации о военных экспериментах на Руне я сузил фокус исследований.
— Хочешь сказать, у тебя есть лекарство?
Эйдолон кивнул:
— Я близок к тому. Мне удалось выделить протеины, вызвавшие твое заражение. Через пару недель вакцина будет готова. От силы через месяц.
Да! Шейду хотелось кричать от радости. Хотелось сгрести Руну в охапку и закружить.
— А как насчет Руны?
Она дотронулась до плеча Шейда, и все ее надежды и страхи передались ему с потоком электричества. Выражение лица Эйдолона быстро вернуло их с небес на землю.
— Ты не можешь ее вылечить, — пробормотал Шейд. — Почему?
— Укус варга меняет человеческую ДНК, — пояснил Эйдолон. — Эксперименты над ней военных воздействовали на то, как ее гены синтезируют протеины. Эти протеины позволяют ей превращаться пожеланию. И именно они инфицировали тебя, не изменяя ДНК. Я могу разрушить эти протеины в вас обоих, и тебя это вылечит, но в ее случае это только лишит ее способности превращаться пожеланию.
Руна длинно выдохнула.
— И у меня по-прежнему будет вырастать шерсть во время полнолуния.
— Да, — сказал Эйдолон. — Мне очень жаль.
Руна покачала головой:
— Ничего. Я уже привыкаю быть оборотнем. Пару раз это здорово пригодилось. И кстати, одна только четырехкратно увеличивающаяся продолжительность жизни того стоит.
Боги, об этом Шейд и не подумал. Если Руна снова станет человеком, он потеряет ее слишком скоро. Этого ему не пережить. То есть физически разрыв связи его не убьет, зато это сделает разбитое сердце.
Она сжала плечо Шейда:
— Выздоравливай. У тебя хватает проблем и без этого.
Он ее не заслуживает, но, черт возьми, как же ему повезло, что она у него есть! Он ненавидит Роуга всеми фибрами души, но ублюдок дал ему Руну. Тогда это не казалось подарком, но он никогда не пожалеет о связи с ней, даже если она односторонняя.
Руна поняла, о чем он думает.
— Я никуда не собираюсь. Пусть на мне нет знаков, но ты мой. Я люблю тебя, Шейд.
Он привлек ее к себе и крепко обнял.
— Но из-за того, что связь односторонняя, ты меня не чувствуешь. Если я буду нуждаться в тебе, если мне станет больно…
— Я никогда не буду далеко от тебя. Мы что-нибудь придумаем.
— Я люблю тебя.
Она вздохнула сладостный, нежный звук, который ему никогда не надоест слышать.
— Соглашайся на лечение.
— Я уже не уверен, что хочу.
Эйдолон отошел в сторонку, чтоб дать им поговорить.
— Не отказывайся от такой возможности, — настаивала Руна. — Это твой шанс освободиться.
— Может, я не хочу. — Шейд провел пальцем вдоль ее скулы, наслаждаясь тем, как светлая зелень глаз потемнела. — Может, мне нравится то, что мы делаем друг с другом во время полнолуния или когда просыпаемся и луна все еще возбуждает нас.
— Это никуда от нас не денется. Ты же в любое время сможешь превратиться в варга.
— Шейд. — Эйдолон снова подошел, на этот раз с Тайлой. — Ты должен еще кое о чем подумать. О ваших будущих детях.
— А что с ними? Руна больше не человек, поэтому они родятся чистокровными семами.
— Да, но они также будут варгами.
— Руна же не родилась варгом, так не должно быть.
У людей, которых превращают в варгов, рождаются обычные человеческие младенцы — если зачатие не имело места, когда мать была в зверином обличье, — но те, кто родился оборотнями, производят на свет оборотней, когда бы они ни были зачаты.
