Том хотел было переспросить насчет флирта, но голос его подвел. Он уставился на Клода Монтегю и старался представить свою любимую Клэр в когтях этого чудовища.
Постепенно в голове у него все стало на свои места: преувеличенная чопорность Клэр, боязнь, что ее сочтут падшей женщиной, ее косы, похожие на свернувшихся клубком гремучих змей, ее скучные коричневые платья… Ему стало понятно, почему Клэр нашла своего героя в мужчине, о котором рассказывал ей его дядя, — в мужчине, который был прямой противоположностью ее отцу. Том представил себе, что должна была чувствовать его замечательная, такая правильная, восхитительная Клэр, когда ее заставляли кокетничать со всяким сбродом, и даже на секунду закрыл глаза, болезненно переживая за нее. Одна мысль о том, что ей приходилось участвовать в представлении, устраиваемом этим презренным шарлатаном, была для него непереносимой.
Ну, хорошо, а как поступил он сам? Он сделал эту женщину своей любовницей! И презирал ее за то, что она написала эти книги… Ее — единственную женщину на земле, которую любит!
Он любит ее? Ну конечно! Том признавал это теперь без всяких колебаний. Клэр — олицетворение всего того, что он ценит в людях. И он во что бы то ни стало вернет ее! Он поедет за ней, отыщет ее и привезет домой. Он женится на ней и никогда не отпустит от себя.
А с ее отцом он разберется позже.
Том шагнул к двери, пинком распахнул ее и рявкнул:
— Джед! Аддисон! Идите сюда!
Потом он повернулся к Клоду Монтегю и пронзил его таким взглядом, что презренный обманщик снова вжался в диванные подушки.
— С вами останутся мои друзья, мистер Монтегю. И вам придется побыть в их компании, пока я не отыщу Клэр и не привезу ее назад. А тогда мы с вами все обсудим. Учтите: если вы надумаете удрать, не дождавшись моего возвращения, я вас из-под земли достану! И убью!
И Том улыбнулся Клоду такой устрашающей улыбкой, от которой сникали люди и посмелее отца Клэр.
Том ожидал, что Сильвестр начнет всячески увиливать от подобного поручения, и был приятно удивлен, когда тот воскликнул:
— Замечательно! Великолепно! Какой счастливый случай! Я давно поджидал этого момента!
— Неужели?
— Господи, конечно! С тех самых пор, когда Клэр рассказала Дайане и мне о своем отце, мне так хотелось побеседовать с ним!
— Вы знали, что этот человек ее отец?!
— Ну, не совсем так… Я же его никогда не видел. Просто Клэр сказала, что ее отец мошенник.
— Прошу прощения! — Клод поднялся и бросил на Сильвестра негодующий взгляд.
Том покачал головой:
— Проклятье! Похоже, она всем все рассказала, кроме меня.
— Мне она тоже ничего не рассказывала, — услужливо заметил Джедидайя.
Том обернул вокруг шеи шерстяной шарф и принялся натягивать перчатки для верховой езды.
— Надеюсь, я услышу всю эту историю из ее собственных уст. И поступлю с этим самодовольным типом так, как скажет Клэр. А пока пусть он побудет тут!
Клод принял вид оскорбленной добродетели, однако возражать не стал. Когда дверь за Томом захлопнулась, он внимательно осмотрел своих тюремщиков и пришел к выводу, что Сильвестр скорее посочувствует его несчастиям, нежели неодобрительно нахмурившийся Джедидайя Сильвер.
20
Час назад стало совершенно темно, и только неясный свет от фонаря, прикрепленного снаружи экипажа дорожной компании «Уэллс Фарго», проникал сквозь окошки в пассажирский салон. Однако Клэр, сколько ни вглядывалась в темноту ночи, видела в окошке лишь собственное неясное отражение.
Слава богу, ей удалось купить билет на последний дилижанс в Мэрисвилль! Она представления не имела, что будет делать, когда доберется туда, но надеялась, что ей удастся снять номер в гостинице. Если же нет, то она будет не первым в мире пассажиром, который вынужден просидеть всю ночь с багажом на мэрисвилльской станции дилижансов.
Конечной целью ее путешествия был Сан-Франциско. К счастью, там тоже имелось отделение банка, в котором у нее был открыт счет, значит, она без всяких затруднений сможет снять некоторую сумму, чтобы начать новую жизнь.
При этой мысли у нее в горле встал болезненный ком, и она с трудом проглотила его. Удивительно, что эмоции могут причинять не только душевную, но и физическую боль! Сейчас, например, у нее болело все: грудь, горло, голова, желудок… Ноги и спина болели тоже, но это наверняка из-за жуткой тряски: Клэр не подумала прихватить с собой подушку, что предусмотрительно сделали остальные пассажиры.
«Интересно, сколько лет должно пройти, чтобы исчезла эта боль? — размышляла она. — Трудно представить, что можно привыкнуть жить без усадьбы Партинг-тонов и без Тома…»
Усадьба Партингтонов стала ей единственным домом. А Том — единственным мужчиной, которого она сумела полюбить…
— Все будет хорошо, милочка.
Вздрогнув, Клэр подняла глаза и увидела, что добрая с виду женщина, сидящая напротив нее, сочувственно ей улыбается. Женщина была ей совершенно незнакома, и ее дружелюбная добросердечность растрогала Клэр. Она быстро выхватила носовой платок, поскольку только сейчас заметила, что по щекам ее текут слезы.
— Спасибо, — прошептала она.
— Жизнь иногда бывает жестокой, — вздохнула ее собеседница, слегка наклонив голову, — но мы, женщины, все вынесем. Мы же такие сильные! Да вы и сами это знаете, милочка, — убежденно сказала она, бросив косой взгляд на пассажиров дилижанса — в основном мирно посапывающих во сне мужчин.
Заявление незнакомки удивило Клэр. Она всегда полагала, что мужчины сильнее женщин, но слова этой дамы нашли отклик в ее душе. Ей даже показалось, что она давно уже хотела услышать от кого-нибудь именно эти слова.
Клэр распрямила плечи и проглотила остатки слез, скопившихся в горле.
— Я… Думаю, что вы правы, мэм.
Женщина кивнула:
— Разумеется, милочка. Просто мы всегда остаемся на вторых ролях, когда наши мужчины сражаются с ветряными мельницами и играют в свои глупые игры.
«Глупые игры мужчин… Прекрасно сказано!» — подумала Клэр. Ей казалось, что она понимает свою собеседницу. Женщины всегда были хранительницами домашнего очага, они воспитывали детей и готовили пищу. Именно они — цемент, скрепляющий общество!
Клэр вдруг почувствовала гордость за то, что принадлежит к этому братству.
И, несмотря на то что сердце у нее болело по Тому и потерянному домашнему очагу, несмотря на то что ее бросало в дрожь при мысли о полной неизвестности в будущем, она не сомневалась, что выдержит все, а возможно, и достигнет успеха.
Дама, сидящая напротив, протянула ей руку в перчатке:
— Меня зовут Миртл Финчли, милочка. Миссис Эдвин Финчли, хотя мой драгоценный Эдди ушел в мир иной восемь лет назад.
