Тут Ник откашлялась и перевела разговор в другое русло:
— А почему Джессон написал свою историю по-французски?
— Знаешь, я как-то не догадался спросить его об этом. Может, он неосознанно желал угодить матери, помешанной на всем французском? Тут много вопросов, которые так и останутся без ответа.
— К примеру?
— К примеру, что свело нас с Джессоном: взаимная симпатия или холодный расчет? И почему он так долго и тщательно изучал меня? За этим должно стоять нечто большее, нежели желание завладеть брегетом.
После того как игра в вопросы и ответы закончилась, ко мне подошел Лайонз.
— Спасибо за то, что пригласили.
— Спасибо, что пришли, мистер Лайонз.
— Кристофер!
— Кристофер. Вы мне очень помогли. Если бы не указали на несовпадение дат, детективная линия романа лишилась бы пикантного поворота. Пусть даже брегет в конечном счете так и не нашли.
— Вернее, он так и числится украденным. И если вам интересно мое мнение, так знайте: эти дурацкие старые часы не заслуживают столь славного и громкого имени. Как бы там ни было, но вы написали прелестную историю. И знаете, я уже прикидываю, какой прекрасный фильм можно по ней снять! Из Роберта Морли мог бы получиться замечательный Джессон, но лучше взять того парня, что играл в «Амадее». Даже не осмеливаюсь сказать, кто мог бы сыграть вас. А ну-ка, попробуйте догадаться! — Лайонз рассмеялся, развернулся на каблуках, раскланялся и удалился.
Его место тут же занял мистер Парадайс.
— Страшно интересно, Шорт!
— Да будет вам, — скромно возразил я.
— Нет, уж в чем-чем, а тут ваш друг абсолютно прав, — вмешался Финистер Дэпплз. — Должен признаться, меня просто захватила эта история, но хотелось бы сделать несколько поправок по части геральдики.
К нам подошел мистер Сингх.
— Очень понравилось, Александр. Нет, правда, здорово. Вот только есть одно замечание. Маленькая неточность. Ты написал, что я накручиваю свой тюрбан вот так, справа налево. Но это неправда.
— Ладно, уберу про тюрбан.
— Буду очень признателен. — И тут охранник протянул мне письмо. — Какой-то господин просил передать. Сдается мне, он просто копия того джентльмена, что описан в твоем романе. Во всяком случае, жилет на нем в точности такой — цвета топленого масла.
Эмблема на конверте, книга в книге, подтверждала подозрения Сингха. Отойдя в укромный уголок, я распечатал конверт и извлек из него открытку. На ней была всего одна фраза:
«Могу ли я украсть минутку вашего времени?»
Сердце у меня екнуло. Тот же почерк, те же четко прописанные, изящно заостренные вверху буквы.
— Скажите, мистер Сингх, а человек, передавший вам это письмо, он все еще здесь?
— Да, Александр. И хочет тебя видеть. Сказал, что подождет в справочном отделе. Очень просил подойти, сразу как только сможешь, поскольку библиотека скоро закрывается.
Джессон расположился в свете неонового вопросительного знака, подвешенного над столом справочной. Рубашка накрахмалена и тщательно отглажена, щеки гладко выбриты. Просто образчик аккуратности и элегантности, как и его чертов почерк. И еще, подобно буквам в его бланке требования, он при виде меня слегка отклонился назад, словно в предвкушении схватки.
— Похоже, вам удалось сравнять счет, — сказал он.
— Так вы были на чтении? Вы слышали?
Он кивнул.
— Стоял в сторонке, прятался за старым каталожным шкафчиком. Лучше бы влез в него, уж слишком много мне было уделено внимания.
— Теперь вы поняли, что испытал я, прочтя о себе в этом вашем свитке!
— Прошу вас, Александр. Не для того я передал записку через охранника, чтобы снова выслушивать обвинения в свой адрес. Нет, я вовсе не пытаюсь оправдаться. Но мне хотелось бы кое-что прояснить. Оставим в стороне все эти песенки и шутки, но, честное слово, я никогда не считал вас ни жалкой игрушкой, ни пажом.
— Чудесно. Ну и кем же я тогда был? Исполнительным наемником?
— Да никаким не наемником. Ничего подобного. Замените две буквы в середине слова четырьмя и будете ближе к истине.
С минуту я пытался сообразить, затем меня осенило:
— Наследником? Но чего или кого, мистер Джессон?
— Да всего, чем я владею. И того, чего мне так не хватает. Полагаю, вы догадываетесь, что отделение в шкафчике с сюрпризом — не единственное пустое пространство, которое мне хотелось бы заполнить. — Джессон похлопал себя по груди. — Ваше повествование достигает цели там, где мои записки и стихи потерпели неудачу. Вы создали из цепи обыденных событий возвышенное произведение.
Зазвенел звонок, возвещающий о закрытии библиотеки.
К нам подошел мистер Сингх.
— Библиотека закрывается, джентльмены. Так что попрошу вас на выход. — Охранник шагнул к стойке и выключил лампочку в виде вопросительного знака.
Джессон протянул мне руку.
— Хотите, процитирую еще немного из Джонсона?
— Всегда рад.
— Есть у этого великого человека чудесное высказывание о библиотеках.
— О том, что они лишь подчеркивают всю тщету человеческих надежд?
Джессон кивнул.
— В первый же день занятий Щаранский написал мелом на доске эту фразу.
— И правильно сделал. А вспомнил я эти слова потому, что ощутил всю тщетность собственных надежд.
В молчании, рука об руку, мы подошли к выходу.
— Ну а «Королева»? — спросил я. — Как думаете, она когда-нибудь возникнет?
— Если б вы задали этот вопрос, когда мы только начинали работать вместе, я бы ответил, что ее должны найти.
— А теперь?
— А теперь я уже не так категоричен. Начинаю понимать, что пустующее отделение есть не что иное, как конец пути. Тупик. А мне бы хотелось, чтобы мы продолжили путешествие.
На выходе из читального зала я поднял голову и указал на цитату, выбитую в камне.
— Habent sua fata libelli, — прочитал вслух Джессон.
— Гораций был прав, — заметил я. — У каждой книги своя судьба.
