А его заданием было сдержать этого берсерка спокойным и вынести ее в безопасное место до того, как взрывная волна достигнет своего пика. Харк и Тишина должны были транслировать дар Нинн. Две яростные вспышки были лучше одной. Лето лишь надеялся, что это разделение спасет Нинн от непроизвольного взрыва. Раньше ей уже приходилось терять контроль.
Лето вспомнил татуировку на ее плече, теперь казавшуюся результатом предчувствия, что все его действия сведутся к тому, чтобы спасти ее от Астеров. Ламот определил цвет и форму так, что рисунок казался родимым пятном. В Нинн жила частица изначального Дракона.
Значит ли это, что ей придется захлебнуться собственной яростью и упасть в Чазм, как пришлось проделать Дракону?
Золотая энергия растворилась. Нинн запрокинула голову. Все ее тело тряслось, словно она схватилась за оголенные провода, стоя в луже воды. Молнии рвались во все стороны из точки, в которой соприкасались их тела. Его невероятные чувства могли сейчас оценить всю арену, собрать такое количество информации, что мозг не успевал ее обработать. Лето слышал голоса охранников, скрежет ключей.
Харк и Тишина расположились перед секцией арены, которую объявили самой слабой. Лето испытывал к ним странную симпатию. Не будь других Королей Дракона, Сат были бы беспомощными, как люди. Им нечего было бы красть. А каково им чувствовать настолько чужие способности? Всякий раз они совершенно не подготовлены к силе, которую примет их тело.
Проверка, сказал Харк. Мы не можем полагаться на слабое звено.
Там, в Клетке, они уже ощутили на вкус настоящую силу Нинн. То, что было для Лето долгой игрой, для этих двоих казалось молниеносным решением.
Дрожь в сознании Нинн, плач, сорвавшийся крик. Между ними рос пузырь фейерверков и искрящихся вспышек света. Он разросся вдвое, края дотянулись до кожи Лето. Его тактильные ощущения были остры, как никогда. Он дернулся, поскользнулся, выпустил ее руки.
— Нинн!
Шар света был уже ростом с нее.
Боковым зрением он заметил, что Харк и Тишина прикоснулись друг к другу. Простое пожатие рук. Быстрое. У Тишины оказалась красивая улыбка. Он отвернулся, не желая мешать тому, что могло быть пожеланием удачи любимому. Или прощанием.
Шар взорвался невиданной вспышкой огня и электрических потоков. Но Лето был быстрее. Неудивительно, что людишкам хотелось сковать этот дар Дракона. Он обхватил Нинн за талию и перенес на другую сторону Клетки. Она обмякла в его руках.
Вспышка казалась приливной волной, несущейся к ним полукругом расплавленного света. Клетка, которая долго была фундаментом всей его жизни, смялась и вспыхнула, слов но бумага в огне. На миг он заметил пару Сат — силуэтами на фоне слепящего света. Он вцепился в Нинн и застонал, когда глаза обожгло неописуемой яркостью. Боль рикошетом прошла от глазниц к основанию черепа.
Лето встряхнул ее. Возможно, слишком уж сильно. Он не знал, насколько он громко кричит и с какой скоростью движется.
— Не бросай меня.
— Не... собираюсь.
Остатки того, что было стальными балками, осыпались к их ногам обугленными кусками и пеплом. Почерневшими и хрупкими обломками, похожими на древесный уголь. Лето внезапно понял, что большая часть тренировочной арены выглядит именно так. Их безумный план сработал. То, что казалось древесным пеплом, было слоями металла, арматуры и перекрытий. Пепел тоже мог оказаться металлом, но после взрыва его нельзя было опознать.
Сквозь дыры и трещины в камне сочился свет, и целая световая колонна падала вниз сквозь дыру в том месте, где раньше стояли Тишина и Харк. Размер дыры был почти что с восьмиугольное основание бывшей их тренировочной Клетки.
— Ты говорила буквально, — сказал он, притягивая Нинн к себе. — По поводу «сжечь».
— Ода.
— Ты вся чумазая.
— Это ты еще себя не видел.
— Предпочитаешь смазливых мальчиков? Ничем не могу помочь. — Он поцеловал ее в лоб. — Пора уходить. Ты обещала показать мне снег.
— А что, если я убила и их? Тишину и Харка?
— Тогда они умерли, как хотели. Свободными.
Нинн, спотыкаясь о камни, выбралась в яркий послеполуденный свет. Посреди арктического поля. По ощущениям было утро, но искусственные маркеры времени в комплексе не совпадали с движением планеты вокруг своей оси. Она представляла себе горы. Однако снаружи ждала их долина. Бесконечная плоскость во всех направлениях. Все отличительные черты сливались вместе в нетронутую белизну — снежная поземка поверх голубоватого льда.
Признаков жизни тоже не было видно. Харк и Тишина ждали их, глядя на белую пустошь. И выглядели они парой сбежавших с работы шахтеров.
— Где ваши сумки? — окликнула их Нинн.
Харк обернулся через плечо и оскалил зубы в улыбке.
— Кое у кого из Королей Дракона дар идет в комплекте с мелкими неприятностями. Наши сумки сгорели. Мы изначально думали, что нам понадобится припас на долгие дни пути. С радостью признаю, что ошибся, а стыд я как-то переживу.
Вдалеке, возможно всего в паре миль, виднелся другой комплекс. Он располагался над землей, в окружении площадок для вертолетов и россыпи небольших домов, похожих на частные виллы. Нинн сразу же поняла, что именно там расположена их боевая Клетка.
Очевидно, ее и других воинов просто везли по путаной, извилистой траектории, потому что эти две мили можно было преодолеть за несколько минут. Автобус же двигался не менее получаса. Она не слишком доверяла своему восприятию того времени, но длинный путь мог быть всего лишь очередной уловкой Астеров, еще одним способом вызвать в рабах покорность.
В одном из длинных приземистых зданий светились окна.
У этого ублюдка мой сын.
Лето взобрался вслед за ней и споткнулся. Прикрыл ладонью глаза. Нинн обхватила его предплечье, надеясь его поддержать. Она не рассчитывала забраться так далеко. Пытки минувшего года — нет, пытки, в которых она жила с самого детства, — воспитали в ней фаталистку, и Нинн осознала это только когда ее щек коснулись лучи холодного солнца.
Тренировки, сражения, ненависть... этот ритм завораживал и убаюкивал. Спасение Джека стало лишь мантрой, не настоящим делом. Неудивительно, что Лето так долго держался там без вопросов. Он мог продолжать биться вечно, веря в то, что сражается за безопасность сестер и продолжение жизни клана.
Но если бы он продолжил, то никогда бы не смог увидеть солнце и снег.
Закрыв глаза, он поднимал лицо, ловя кожей остатки солнечного тепла. Солнце клонилось к горизонту, намекая на близкий вечер. Толстые мышцы его шеи напряглись под вскинутым подбородком. Мозоли и тонкая кожа напоминали о времени его плена и о том, насколько его дар усилился в настоящий момент. Он сглотнул, открыл рот и медленно, очень медленно открыл глаза.
