тихо шепнула в ночную тьму. – Но я не боюсь.
Кинэ вздохнул и убрал руку, я открыла глаза и обернулась, пытаясь зацепиться за те нотки света в его глазах, что серебрились луной и звездами.
– Я никогда тебя не испугаюсь, оннэ, – пообещала.
Кинэ так ничего и не ответил.
* * *
На следующий день мы продолжили поездку. После договоренностей Юншэна и Моры обстановка более или менее разрядилась. После целого дня пути Юншэн, несмотря на усталость, попросил Мору позаниматься вместе магией. Пока остальные разбивали лагерь, Кинэ с Кайраном ушли на охоту, взяв с собой нескольких стражей. Личный страж Моры (его звали Цин) приглядывал за своей госпожой, служанки хлопотали над ужином.
Хотела и я пригодиться, но заметила Хина, который сердито утопал в лес с тремя кувшинами вина, и решила приглядеть за ним. К тому моменту, когда я нашла его на поваленном дереве, он уже выпил целый кувшин, развалился, словно у себя дома, одну ногу согнул, вторую свесил и качал ею, легонько касаясь травы. Глаза у него были закрыты.
– Это похоже на зависимость, – осудила я его, подходя ближе.
Услышав мой голос, он нахмурился и открыл один глаз. Взглянув на меня, нахмурился сильнее.
– Чего тебе? – открыв следующий кувшин с вином, Хин начал пить из горла.
– Точно не это, – попыталась отобрать у него кувшин.
Он воспротивился, дернул в сторону рукой, но я ударила его по кисти. От неожиданности он замер, а я успела отнять кувшин. Хин потянулся за ним и в итоге кувшин упал, разбившись о камни.
– Смотри, что ты наделала! – Разозлился он.
А потом его снова скрутило, он рассвирепел сильнее, но через время ожидаемо успокоился.
– Я пытаюсь, – буркнул он, плюхнувшись обратно на ствол, да так неудачно, что чуть не рухнул. Успела поймать его, дернув за рукав рекамэ. – Это притупляет гнев.
– Его не притуплять надо, а понять, откуда ноги растут.
– Из ж…
– Хин! – Осадила я, а он лишь захихикал, захмелев.
– Чего тебе надо? – Он снова стал серьезным и злым.
– Не хочу, чтобы ты спился, – сложила руки на груди. – Можешь сделать для меня столь малое?
– Нет, – обнял последний оставшийся кувшин он.
– Мы отправились в поездку не меньше, чем на месяц, и вместо припасов ты собрал себе выпивку, – осудила я.
– Что значит «мы»? – Фыркнул Хин. – Тц! Будто ты собираешься идти с нами! Валишь в свой Дом драконов, вот и вали!
Он махнул на меня рукой.
– Может, поговорим? – Предложила примирительно. – Такой возможности может больше и не представиться.
– Что ты хочешь еще сказать? Какой я плохой? Знаю и горжусь этим! Хочешь уходить? Уходи. Ты мне не нужна. Никогда не была нужна. Глупая девчонка. Как же ты меня достала! То и дело приглядывай за тобой! А все почему? Потому что ты могла запросто уничтожить весь Дворец!
– Ты так уверен, что причина именно в этом, – напряженно сжала губы. – Почему?
– Потому что ты такая и есть. Сидишь вся такая, милашка обыкновенная, а сама при первой же возможности сваливаешь, заимев вариант получше. Предательница.
– Говоришь так, будто тебе не все равно.
– А мне все равно! – Заявил Хин громко, оглушив лес. Птицы, что сидели на ветвях поблизости, резко вспорхнули. – Все равно.
– Я бы поверила, если бы не видела в твоих глазах тоску и обиду, – заметила беззлобно.
– Это из-за вина, – он отвернулся.
– Хин, – позвала я, приблизившись, хоть и понимала, что мне может достаться. – Поговори со мной.
– Не хочу, – он обнял кувшин только крепче. – Ты предательница, а с предателями не разговариваю.
– Может, ты прав, дело в тебе, – заключила я. Хин не двигался, просто лежал от меня отвернувшись. – Если бы ты не превращал мою жизнь в кошмар, может быть, я и не решилась уйти.
– Во всем виноват я, – глухо отозвался он. – Всегда и во всем я.
– Это признание или ты язвишь? Не пойму, что ты бормочешь!
– Ничего! Уйди!
Вот и прилетело, отмахнувшись, он ткнул мне пальцем в глаз. Я зашипела, вцепившись в больное место, отвернулась, стиснув зубы. Пару секунд боролась с собой, но потом поняла, что прилетит еще, если останусь. Собралась возвращаться в лагерь. Но не смогла сделать и шагу, Хин вцепился в мое рекамэ и не отпускал. Я этого не ожидала, поэтому пошла вперед, но тут же дернулась обратно и рухнула под дерево. Хин вскрикнул и рухнул следом, локтем уткнувшись мне в живот.
После того, как мы смирились со своими ранами, Хин выпрямился и ожидаемо обвинил:
– Это все ты виновата!
Я лишь закатила глаза и вздохнула.
– Ну хоть отдохнешь от меня, – парировала я.
– Я от тебя и не уставал! – Прикрикнул он. – Что ты делаешь, Кисана? Почему ты?..
– Что?
Наверное, причина была в вине, но его зеленые теперь глаза заблестели, на лице застыла обида, досада, сожаление.
– Ты ничего обо мне не знаешь! – Крик души вырвался неожиданно, но я затаилась, слушая. – Ты думаешь, что все в порядке, я не должен злиться, не должен быть таким. Но почему? Почему? Юншэн – наследник, ему достанется трон-дракон. Он почитаем и любим. Тебе достался Кинэ, который при случае спасет тебя, если выбор будет между нами.
– Причем здесь Кинэ? – Непонимающе захлопала глазами.
– При том! – Воскликнул Хин и неуклюже подался ко мне ближе, будто стеснялся следующих слов. – Думаешь… все так хорошо? Думаешь, я это со зла, да? А ты знаешь, что отец не хотел, чтобы я ехал? Знаешь?! Он сказал, что я проблемный сын, что я недостоин. Что он ждет, когда Юншэн займет трон-дракон, а меня можно будет отправить на границу с Ватмирой.
– Но ведь это ты предложил эту поездку, – вспомнила я.
– Потому что подслушал разговор, – Хин возвел глаза к небу и издал стон, полный боли. – Если бы Король-дракон говорил с Юншэном лично, он бы сказал ему не брать меня с собой. Это был единственный шанс не остаться в пустом Дворце.
Он неожиданно ссутулился и уронил голову. Непослушные, выбившиеся пряди снова не повиновались.
– Я не должен был родиться, – признавался дальше Хин, а я не знала, как реагировать. – Отец рассказывал, что наследник-дракон должен был родиться только один. Такова участь и цель передачи власти. Когда родился Юншэн, Король-дракон понял, что он и есть наследник трона-дракона.
– Но через четыре года мама заявила, что беременна. Мной. Этого не должно было случиться. Я – преграда, понимаешь? К трону для Юншэна. Я слышал это много раз из уст отца, видел во взгляде мамы. И всех, кто отлично знает, как должно быть. У отца
