— Ненавижу тебя, — тяжело дыша, прохрипел Фредо.
— Что?
— Не успев появиться в доме, ты стал папиным любимчиком!
— Фредо, сколько тебе лет?
— Майка обожала мама, — продолжал Фредо, — Санни всегда был сам себе на уме, Конни — вообще девчонка. Папиным любимчиком был я, пока ты не появился. Ты хоть знал об этом? Да тебе плевать! Ты забрал то, что принадлежало мне по праву!
— Очень умно говорить это человеку, который вытащил тебя из переделки!
— Что это изменит? — нахально спросил Фредо. — Ты все равно меня вытащишь! Ты сделаешь то, что скажет Майк.
— Я предан семье!
— Вздор! Ты предан только Майку!
— Если бы ты видел себя со стороны!
Фредо снова бросился на Тома, но сильный удар в подбородок швырнул его под куст азиатского жасмина.
— Еще? Или достаточно?
Корлеоне сел и потер колючую щеку. Дыхание постепенно приходило в норму.
— Знаешь, сколько ночей я не спал нормально?
Хейген вытащил сигару, закурил, затянулся поглубже и протянул Фредо. Тот, сидя на корточках, взял ее далеко не сразу.
— Хочешь еще одну? — спросил Хейген, хлопая по нагрудному карману.
— Нет, спасибо.
Том кивнул:
— Проведай жену, Фредо.
— Хватит указывать! Ее наверняка нет в номере!
— Где же ей быть? Съемок-то сегодня нет.
— Она в номере?
Хейген похлопал Фредо по плечу:
— Я люблю тебя, Фредо. Ты ведь знаешь?
Корлеоне пожал плечами:
— Я тоже люблю тебя, Томми. И все-таки…
— Хватит об этом. Поговорили, и ладно!
— Наверное, между братьями такое бывает, верно?
Хейген кивнул, что означало: «может, да, а может, и нет».
— Кстати, отличная реакция, — похвалил Фредо. — Здорово ты поставил мне блок!
— Это кофе, — пошутил Том.
— Но все же будь поосторожнее, — посоветовал Фредо, — не то плохо кончишь!
— Пошли, пора отдыхать. Мы оба это заслужили.
Дина ждала его у порога. Робко поцеловав мужа, она приготовила ему горячую ванну с пеной. Фредо наслаждался ароматным паром, а Дина его брила.
Конечно, она одна из самых талантливых актрис своего поколения, но вряд ли ее покорность и благодарность были фальшивыми. Еще бы, муж дрался за ее честь! Возможно, поэтому в постели все получилось гораздо лучше, чем в последнее время.
— Откуда у такого балбеса, как я, такая красавица жена? — спросил Фредо потом, когда они лежали обнявшись.
— Муж и жена — одна сатана, — засмеялась Дина.
— Ты правда меня любишь?
— Конечно, милый, — промурлыкала она, нежно целуя Фредо в губы.
Глава 18
В марте в Нью-Йорк приехал Фаусто Джерачи-старший, впервые с тех самых пор, как Ник уехал из Кливленда. Наверное, можно не говорить, что он прибыл на грузовике. Многие тысячи миль, разделяющие Нью-Йорк и Аризону, Джерачи преодолел один всего за три дня. В конце концов, он же Шофер Фаусто.
Поначалу Джерачи-старший ни с кем не общался и угрюмо брюзжал, неодобрительно поглядывая на бассейн возле дома. Вскоре у него кончились сигареты, и Шарлотта предложила ему свои. Естественно, она курила дамские, но Фаусто заявил, что уже пробовал такие у своей знакомой и они вполне подойдут. Ник поинтересовался, не зовут ли знакомую Кончита Круз.
— Не суйся в мою жизнь, ладно? Хочешь, заплачу за сигареты? — Фаусто полез за кошельком.
— Папа, не надо.
— Ты, конечно, парень крутой, но мои дела тебя не касаются, ясно?
— Мы просто хотим, чтобы тебе было удобно.
— Не стоит утруждаться! — съязвил Фаусто. — Почему бы вам просто не заниматься своими делами? И возьми деньги, если не брезгуешь!
— У нас так не принято, папа, — запротестовал Ник. — Ты же наш гость!
— Гость? — насмешливо спросил отец. — Вообще-то я ваш родственник!
— Мы очень рады, что ты приехал! — сказал Ник, не замечая купюры, которую протягивал отец. Он обнял Фаусто и расцеловал в обе щеки.
Через час пять долларов лежали в кошельке Шарлотты.
На следующий день, который выдался на редкость теплым и солнечным, вся семья пообедала «У Пэтси», в любимом ресторанчике Ника, где его всегда ждал столик. Затем по предложению Шарлотты они отправились на прогулку по Гудзону. С палубы катера открывались потрясающие виды, Фаусто должно понравиться! Еще до свадьбы Ник с Шарлоттой частенько совершали прогулки по реке, а вот для девочек эта была первой. Старшеклассница Барб повсюду таскала с собой друзей. Даже сегодня на причале ее ждали несколько подруг. Бев в свои одиннадцать казалась старше сестры. Она не отходила от дедушки ни на шаг, расспрашивая об острове Эллис, который Фаусто в последний раз видел в глубоком детстве. Когда проплывали мимо острова Рузвельта, Бев упросила деда научить ее сицилийскому.
Когда позади осталась северная оконечность Манхэттена, Фаусто, ободренный вниманием внучки, отвел сына в сторону и сказал, что вообще-то приехал в Нью-Йорк по делу.
Ник осторожно кивнул.
— Еврей просил кое-что тебе передать, — заявил Фаусто, имея в виду Винни Форленца. — Долгая история и не для посторонних ушей. Мы далеко от Трои?
— От Трои? Какой еще Трои? В Нью-Йорке есть Троя? — Ник Джерачи понятия не имел, к чему клонит отец.
— Эх ты, умник! Троя, где была Елена и большой деревянный конь, в котором прятались какие-то парни. Да, в Нью-Йорке есть Троя!
— Мы должны пойти в Трою, чтобы ты мне все рассказал?
— Не нужна нам никакая Троя, можно поговорить в доме или политическом клубе Генри Хадсона, где угодно…
— Клуб Патрика Генри, — поправил Ник. — Но ведь его штаб-квартира в Бруклине!
— Какая разница! Хочу в Трою, и все тут! Неужели ты не выполнишь последнее желание умирающего отца?
— С каких пор ты умираешь?
— С того самого дня, как родился.
— А я думал, что с того самого дня, как родился я!
— Ты льстишь себе, умник!
Троя оказалась городком на севере штата Нью-Йорк, знаменитым петушиными боями. Прямо или косвенно любой клуб в городе контролировал Отилио Кунео. Фаусто обожал петушиные бои, а в одном из клубов Янгстауна оставил столько денег, что их с лихвой хватило бы, чтобы выкупить заведение. В Тасконе тоже проводились петушиные бои, но клуб принадлежал мексиканцам, которых Фаусто считал проходимцами.
— Ты шутишь! — воскликнул Ник. — В Янгстауне птичкам колют кокаин. Если нужна жертва, петуху пускают кровь, и он не держится на ногах, а если необходим победитель, дают немного кокаина, и птичка всех на куски рвет! Чем только их не травят! Мне рассказывали, что сильных петухов специально морят, чтобы на них никто не ставил, а больных кормят так, что перышки блестят!
