– Я сказал, что умру с честью, а не подобно затравленному зайцу. Я сказал ей, что мы не будем больше прятаться.
– Ну, как раз сейчас вы и должны спрятаться, молодой человек. Ты будешь делать все необходимое, чтобы спасти свою сестру. Она ходила к Ги не для того, чтобы с ним торговаться. Она убила его. И будь я проклят, если позволю тебе помешать ей бежать из города.
– Она убила его?
– Она защищалась, но какая разница.
– Я же говорил, что сам разберусь с ним.
– Я тоже говорил, но она разобралась без нашей помощи. Если мне удалось забыть о своей гордости, у тебя это тоже получится. А теперь шевелись, и, если ты хотя бы одним словом упрекнешь ее, если я увижу укор в твоем взгляде, я поступлю с тобой как с человеком твоего сословия, и ты пожалеешь что когда-то появился на свет.
Риз схватил Марка за шиворот и подтолкнул вперед.
Когда они пришли, Джоан уже закончила укладывать вещи в повозку и появилась из кухни, как только они вошли в сад. За время их отсутствия она переоделась в другое платье.
Джоан настороженно поглядывала на своего брата, ожидая, что он вот-вот разразится гневной тирадой. Риз наблюдал, как эмоции сменяли одна другую в глазах юноши: облегчение по поводу того, что она была цела и невредима; беспокойство о том, что ее сейчас могут искать, потому что его самонадеянность стала непосредственной причиной ее поступка. Что-то еще промелькнуло в выражении его лица. Чувство вины. Ужасной вины, которая терзала его три года. Риз положил руку на плечо Марка.
– Не вини себя в том, что произошло, или в том, что ты был еще слишком мал, чтобы защитить ее. Не стыдись той жертвы, которую она принесла, чтобы спасти тебе жизнь.
Слезы навернулись на глаза Марка, и Риз сжал его плечо.
– Подойди к ней, а я проверю, все ли готово.
Марк подошел к сестре и обнял ее.
Риз вернулся в сад и, не видя их через калитку, решил в последний раз взглянуть вокруг. Его взгляд упал на накрытую холстом скульптуру святой. В конце концов, кто-нибудь из соседей, обеспокоенный его отсутствием, придет и обнаружит ее. Скульптуру отвезут в церковь и установят на ее законном месте. Урсула еще послужит тем, для кого она была создана. Другие позаботятся об этом.
Показалась Джоан. Она направлялась к нему, рядом шел Марк. Как благородная святая, которую она закрыла собой, она предпочла муки во имя правого дела. Она отправилась в Вестминстер, чтобы еще раз спасти жизнь своему брату, ясно осознавая, что если убьет Мортимера, то наверняка погибнет и сама.
Она приняла решение еще перед тем, как пришла к нему вчера вечером. И всю ночь ее сердце ни на секунду не забывало об этом. От мысли о том, что она хранила свой секрет все то время, пока они предавались любви, у него в горле образовался комок. Его гордость пыталась разозлиться на ее обман, но не могла. Имело значение только то, что последние часы своей жизни она предпочла провести в его объятиях.
Марк притащил старый меч и положил его в повозку безо всяких объяснений.
– Я взяла лук и кинжал, а еще почти все твои пергаменты, – сказала Джоан. – Они завернуты вон в то одеяло.
Он не думал ни о пергаментах, ни о чем-то другом, не имеющем отношения к ее безопасности.
– Нам пора в путь. Забирайтесь-ка вместе с Марком назад и попробуйте отдохнуть.
Она обошла повозку с другой стороны.
– Нет, я сяду здесь.
Риз уселся рядом с ней и взял в руки поводья. Джоан положила руку на его бедро, и по ее прикосновению он почувствовал, что она осознает степень грозящей им опасности. Но она верила ему. Они опять были вместе, по крайней мере, еще на какое-то время.
Сердце Джоан готово было выскочить из груди каждый раз, когда их обгонял всадник, и не могло успокоиться, пока не затихал стук его копыт. Она твердила себе, что никому не придет в голову искать ее, что никто не пустится в погоню, но все равно страх не давал ей покоя.
Она мертвой хваткой вцепилась в Риза. Ей нужно было чувствовать его рядом. Его присутствие успокаивало и одновременно беспокоило ее. Он сможет защитить их с Марком, но, если произойдет самое страшное и их схватят, ему придется разделить их участь.
Ей было необходимо прикасаться к нему и по другим причинам. Тепло, которое ощущала ее рука, напоминало ей о том, что она жива. Сознание этого заставляло кровь бежать по ее жилам. Джоан надеялась, что, после того как все закончится, у них появится время для передышки. Она упивалась этой мыслью, даже прислушиваясь к шуму погони.
Его присутствие также не давало выплеснуться наружу ее негативным эмоциям: не только страху, не только чувству вины в том, что ее замысел не удался и она подвергла всех еще большей опасности, чем ранее – в глубине души она все-таки оправдывала свой поступок. Она боялась, что ее будут преследовать видения падающего Ги и изумление в его закрывающихся глазах.
Она крепче схватилась за Риза и еще сильнее прижалась к нему.
– Я опять хочу любить тебя.
– Это может подождать, пока мы остановимся на ночлег? Можно, конечно, и здесь, на козлах, но встречные путники могут счесть это слишком непристойным, и потом, твой брат…
Его сдержанная ирония, казалось, вернула ее к реальности.
– Да, это может подождать. Но сегодня я хочу тебя настолько, что даже не могу этого выразить, – она положила голову ему на плечо. – Осталось ли в твоем сердце местечко для дочери Брекона? Ты способен обнимать женщину, которая убила человека?
Риз переложил поводья в одну руку и обнял Джоан.
– Для меня это большая честь. Я просто хотел убедиться, что ты не планировала делать это самостоятельно. Теперь тебе решать, что с нами будет дальше, ведь ты хотела, чтобы вчерашняя ночь была одновременно и началом и завершением нашей связи.
– Я не могу тебе сейчас ответить. Я не могу даже думать о завтрашнем дне. Давай забудем о таких понятиях, как начало и конец. Что касается нас с тобой, я знаю только то, что ты мне нужен сейчас, я хочу раствориться в тебе и забыть обо всем на свете.
– Тогда будь уверена, это у тебя получится. Мы оба будем забывать обо всем на свете, когда сможем, и вспоминать, когда должны.
Солнце слишком медленно плыло по небосводу, а дорога все бежала им навстречу. Джоан прильнула к Ризу, цепляясь телом и душой за спокойную уверенность, которую она чувствовала в нем. Наконец, на закате он направил повозку к деревьям, растущим в стороне от дороги.
Марк с мечом в руке отправился осматривать окрестности, в то время как Риз вытаскивал одеяла, а Джоан искала прихваченные из дома сыр и хлеб. Они не стали разводить костер, а просто разбили лагерь на скорую руку среди сосновых иголок, устилающих землю.
Марк вернулся, чтобы доложить, что неподалеку есть пруд, как раз на опушке леса, а за ними – поле. Оставив свой меч у повозки, он взял ведро и пошел по воду, а вернувшись, присоединился к скромной трапезе.
