1 августа город преподнес ей в дар 210 ливров «за добро, которое она сотворила для города во время осады». И уточняется: «Жанне дез Армуаз». Когда Жанна вернулась в Орлеан через год, город вновь устроил в ее честь празднества. Надо заметить еще вот что: после официальной казни Жанны Девственницы в 1431 году (1432 г. — ?) в городе Орлеане, обожавшем нашу героиню, проводились ежегодные обедни за упокой души Жанны (естественно, за счет городской казны). С появлением Жанны дез Армуаз в городе в 1439 году эти обедни Орлеан более не служил. А возобновил их только после смерти вышеупомянутой Дамы. Недоверчивые орлеанцы таким образом отказывались признать Жанну воскресшей в 1436 году (когда везде начали говорить о ее возвращении) с чужих слов, они дождались личного свидания с ней в 1439 году, увидели ее, услыхали ее голос, убедились, что это именно их любимица, и только тогда перестали устраивать заупокойные службы. В 1438 году, овдовев, в Орлеан на жительство переехала Изабелла де Вутон, «официальная мать» Девственницы. Город принял ее с почетом, назначил ренту, выплачивавшуюся ей до самой ее смерти. В финансовых документах Изабеллы де Вутон на ренту после смерти Дамы дез Армуаз появляется новая деталь, незначительная лишь на первый, поверхностный взгляд. Вместо «матери Девственницы» Изабеллу де Вутон теперь именуют «мать покойной Девственницы». Кстати, Изабелла де Вутон по прозвищу «Роме» не разоблачила Жанну как самозванку. И, если бы самозванство в действительности имело место, то Изабелла оказалась бы в положении гораздо худшем, чем остальные участники этого «мошенничества» (король, его родственники, приближенные и придворные, братья и сестры Жанны, жители Меца и Орлеана, высшее духовенство). Ведь Изабелла — «мать» и, следовательно, первая должна была разоблачить мошенницу-самозванку.
Можно попробовать составить примерный список тех, кто признал Жанну: Карл VII, его теща Иоланда Анжуйская, его жена Мария Анжуйская, Карл Анжуйский, Жан Дюнуа Бастард Орлеанский, господин де Шомон, архиепископ Вьеннский, архиепископ Реймский, монсеньор Рено де Шартр (великий капеллан Франции), супруги де Бодрикур, Жан Потон де Ксентрай, весь совет города Орлеана и жители этого города, многие почтенные граждане Меца, братья и сестра Д’ Арки, два бывших герольда Жанны Флер-де-Лис и Кер-де-Лис, Жиль де Рэ, Жак Шабанн Ла Палис, Жофруа Декс (казначей города Меца), Жан де Тонелетиль, Гобеле де Ден (королевский прево) и т. д. Никому тогда и в голову не пришло обвинить в самозванстве Даму дез Армуаз. В тот период было три случая самозванства. И всех трех претенденток на звание Девственницы разоблачили и подвергли публичным наказаниям. Но никто тогда не выказывал сомнений в отношении Жанны дез Армуаз. Сомнения стали высказываться много позже и людьми, которые никогда не знали Жанну.
Странно и некорректно выглядят утверждения некоторых современных ученых, отделенных от описываемых событий пятью веками, что множество людей, лично знавших Девственницу, оказались дураками, подвергнувшимися коллективной галлюцинации. Причем этой галлюцинации подверглись люди, находившиеся в разных местах и в разное время. Столь же странно выглядит предположение, что «воскрешение» Жанны специально инсценировано, так как королю необходимо было оправдаться перед народом. Многие из воинов и простого люда знали Жанну, видели ее неоднократно и уж кто-нибудь должен был, заметив самозванство, во всеуслышание воскликнуть: «Это не Жанна! Нас обманывают!» Особенно это относится к орлеанцам. Но никто не воскликнул. Не начали разрастаться слухи и пересуды, не отмечены такие замечания в письмах и дневниках. Дама дез Армуаз для всех была вне подозрений. Для современников. Но не для исследователей, живших в более поздние времена, и уж тем более не для историков наших дней.
ДАМА ДЕЗ АРМУАЗ.
Вернемся к «Мецкой летописи»:
«После того, как братья увезли ее, тотчас же вернулась она на Троицын день в город Марьель … А потом направилась в город Арлон … она пребывала постоянно подле герцогини Люксембургской и находилась там долгое время, пока граф де Варнембург не увез ее в Кельн … он велел сделать для нее красивейшую кирасу …»
Внимательный читатель смог, наверное, отметить два факта. Во-первых, после возвращения наша героиня вращается исключительно в кругу знати. И ни одному представителю этого круга не приходит в голову, что Жанна — крестьянка и мошенница. Вероятно, образование, манеры, образ мыслей Жанны вполне соответствовали ее окружению. Во-вторых, как только появилась возможность, Девственница не только влезла в так любимую ею мужскую одежду, но и постепенно обзавелась доспехами. Неспроста же графу де Варнембургу взбрело в голову подарить ей кирасу. Для любой другой женщины подобный подарок был бы удивителен, непонятен и, может, даже оскорбителен. Для любой другой, но не для Орлеанской Девственницы. Далее мы увидим, что Жанна вновь устремилась в военные походы против англичан. Автор статьи позволит себе заметить, что вряд ли самозванка могла быть столь уверена в своих силах и воинских талантах.
Попробуем же немного проследить дальнейшую судьбу Девственницы.
«… потом вернулась она в Арлон, и там был заключен брак мессира Робера дез Армуаз, рыцаря, с названной Жанной Девственницей. И потом уехал этот господин дез Армуаз со своей женой Девственницей в Мец, в свой дом…»
Надо заметить, что Робер дез Армуаз являлся кузеном Робера де Бодрикура. Тот прекрасно знал Девственницу, знал о ее знатном происхождении и вряд ли позволил бы самозванке окрутить своего родственника. Брак же с подлинной Жанной был престижен и почетен.
Обратимся к подлинной родословной семьи дез Армуазов, хранящейся в архиве этой семьи и поныне (с.4):
«Благородный Робер дез Армуаз сочетался браком с Жанной дю Лис в Гранж-оз-Орм 7 ноября 1436 года» Автор позволит себе напомнить читателю, что эта фамилия (дю Лис) была присвоена братьям Д’Арк (мнимым братьям Девственницы) несколько ранее вместе с дворянством. А вот документ о передаче доходов, который был составлен в тот самый день 7 ноября 1436 года. Робер дез Армуаз соглашался сдать в аренду земли, приносившие доход. Арендную плату должна была получать Жанна.
«Мы, Робер дез Армуаз, рыцарь, сеньор Тишемона, и Жанна дю Лис, Девственница Франции (!), Дама названного Тишемона, моя жена, действующая в согласии и с разрешения моего … приложили и поставили наши собственные печати к настоящим грамотам». Документ засвидетельствован Жаном де Тонелетилем, могущественным сеньором той области, и Собеле де Деном, королевским судебным чиновником, прево Марвилля. Во Френ-ан-Вуавр, в конторе нотариуса Марти, долгое время находился подлинник брачного контракта Робера дез Армуаза и Жанны Девственницы Франции. Уже в XVIII в. достопочтенный отец Вигье засвидетельствовал, что держал его в своих руках, находясь в семейном архиве дез Армуазов, сеньоров де Жольни («Галантный Меркурий»). Брат отца Вигье
