пояснил Кайл, — мы с тобой знакомы почти год, а ты ни разу не обмолвилась о своем дне рождения.
Он прав, прошел почти год.
Сколько же всего поменялось за эти месяцы! Впрочем, есть и незыблемые вещи. Взять, к примеру, этот рынок. Тут, как всегда, посетителя ждет радушный прием. Солнце по-прежнему ласкает мое лицо. Ноздри заполняет извечный аромат моря.
Кайл становится для меня неотъемлемой частью знакомой, привычной обстановки.
Мы понимаем, к чему всё идет, но ни тот, ни другой не желаем торопить события.
— Я-то думал, у тебя день рождения в этом месяце, — говорит он.
— Да я его и не праздную, — я пожимаю плечами. — Как-то охладела к этому после того, как стала совершеннолетней. Кайл, положи откуда взял.
Я беру у него из корзины безумно дорогую склянку с тертым шафраном и ставлю на застеленный клетчатой клеенкой стол. Все равно Кайл не знает, что с этим шафраном делать.
— Кстати, мне показалось, тебя нельзя назвать королем тусовок и вечеринок.
— Ну, все-таки день рождения — это совсем другое. Да и не обо мне сейчас речь. Давай в этом году я немного о тебе позабочусь.
— И что же ты задумал?
Кайл не торопится с ответом. Он явно нервничает.
— Ты можешь отпроситься на пару дней в июле? Нет, я все прекрасно понимаю, у тебя день рождения в августе, но мне нужно кое-куда лететь по работе, и подумалось, почему бы не убить двух зайцев одним выстрелом.
— Так ты, оказывается, еще и работаешь? — пряча усмешку, осведомляюсь я.
Мы смеемся. У Кайла на редкость добродушная улыбка. Я ее просто обожаю, хотя вижу реже, чем мне бы того хотелось.
— Ты не поверишь, но иногда мне действительно приходится работать. Мне предстоит встреча с владельцем компании, которой нужны инвесторы. Компания молодая, у них интересные идеи…
Кайл сообщает дату поездки.
Я как раз беру с прилавка банки с вареньем и едва не роняю одну из них.
Само собой, я могу отпроситься. Именно это и собиралась сделать.
Я еще не решила, как проведу годовщину смерти Дэнни, но уж точно не буду сидеть в офисе. В этом сомнений нет.
— Да, я все прекрасно понимаю, — говорит Кайл, и до меня доходит, что это время он выбрал неслучайно. — Мне подумалось, ты не станешь возражать, если мы уедем на несколько дней. И вместо того, чтобы все это время есть себя поедом, будем думать о твоем грядущем дне рождения.
Я со всей осторожностью ставлю банку с клубничным вареньем обратно на прилавок — а то вдруг еще уроню, и уточняю:
— А куда мы едем?
* * *
Мы вылетаем в воскресенье.
— Слушай, я так тебя и не спросил — тебе доводилось бывать в Лас-Вегасе? — задает вопрос Кайл.
Мы сидим в самолете, откинувшись на спинки кресел. У меня в бокале — виски с колой, у Кайла — минеральная вода.
— Вообще-то нет, — отвечаю. — Мне не нравятся азартные игры.
Кайл принимается хохотать:
— Тебе не кажется, что об этом стоило сказать до того, как мы сели в самолет?
— Так ведь в Вегасе есть не только казино. Там классные шоу и бары. А еще я слышала, там потрясающие фонтаны.
— Смешная ты, Эрин. А что не так с азартными играми?
— Я подрабатывала в ставочной, когда училась в колледже.
— Где подрабатывала?
— В букмекерской. Ну, куда народ приходит делать ставки на скачки, футбол…
— Ты работала на ипподроме?
— Да нет же, у нас эти букмекерские повсюду. Обычно рядом с барами.
— А-а-а… ясно.
Судя по лицу Кайла, он совершено не понимает, о чем я говорю.
— Я была вроде бармена, который сам не пьет, а лишь подливает клиентам, которые и без того уже вдрызг пьяные, но при этом продолжают заказывать порцию за порцией. Крайне неприятное зрелище. С тех пор у меня к азартным играм стойкий иммунитет. Я видела, как распадались семьи, как люди становились бомжами… Все из-за азартных игр.
— Лично я в ходе нашего визита в Лас-Вегас проигрывать не собираюсь, — бурчит Кайл.
— Именно так и говорят все игроки, — киваю я.
— Вообще-то я планирую отыскать Роберта Редфорда и продать ему тебя за миллион долларов.
— Можешь запросить и поменьше, буду только рада, — отвечаю я. — Это же все-таки Роберт Редфорд.
Он качает головой и подзывает к себе стюардессу.
— Еще один виски с колой для этой вавилонской блудницы, — приказывает он.
— Сию секунду, — лицо бортпроводницы расплывается в улыбке.
Я уже давно заметила, что Кайлу никто никогда ни в чем не отказывает.
— Так дело не в азартных играх как таковых, — Кайл снова поворачивается ко мне, — а в пагубном пристрастии.
— Да, — соглашаюсь я, — наверное. У тебя ведь оно было? Ну, я заметила, как ты относишься к наркотикам. — Кайл молчит. — Откуда это у тебя? — продолжаю я, — Обычно, если человек что-то категорически не приемлет, на то есть серьезная причина.
— Мне кажется, ты слишком много времени проводишь в обществе психиатра, — говорит Кайл, после чего тяжело вздыхает.
Я уже достаточно хорошо его изучила, чтобы понять — он готов пооткровенничать.
— В чем дело? — наседаю я. — У кого-то из твоих родственников проблемы с подобной дрянью?
— Моя милая мамочка обожает принимать транквилизаторов больше, чем ей прописывают врачи, но тут другое. В одно время проблемы с наркотой были у меня, — помявшись, признается он.
Я потрясена. Даже чуть не подавилась коктейлем. Кайл?! Правильный Кайл баловался наркотиками?
— На самом деле все было не так уж плохо. — быстро добавляет он. — Ты не думай, я не был каким-то там сторчавшимся нариком. Просто… ну, знаешь… на тусовках, на вечеринках… в тех кругах, где я вращаюсь, вся эта дребедень — вот она, перед носом. Бери — слова никто не скажет. Я видел, как люди из-за этой дури просирали мозги и… мне очень не нравилось то, что она со мной делала. Мне очень не нравится ощущение, когда сам себе не принадлежишь… себя не контролируешь… А у моего отца… у него пунктик… Он-то как раз обожает все контролировать.
Кайл рассказывает обо всем этом небрежно, мол, дело прошлое и сейчас уже не имеет никакого значения, но я при этом прекрасно вижу, что он притворяется. Я отставляю бокал в сторону и кладу ладонь на его руку.
— Когда «Лорин… Когда все это случилось с «Лорин, меня не было рядом… Я был не в себе… В тот вечер я нанюхался кокаина и… — его голос звучит странно. Кайл обрывает фразу и умолкает. — Я ее очень подвел, — наконец, говорит он.
Я продолжаю
