месяцев результат наших трудов, вероятно, станет делом национальной важности. А вы? — Она умело перевела разговор на него. — Вы намного моложе большинства ученых, но уже достигли высот в своей профессии, иначе вас бы здесь не было. Как вам это удалось? Гений или чудеса самопожертвования?
— В основном второе. Я бросил колледж и пошел работать на химический завод; с тех пор так и тружусь день и ночь без всякой личной жизни. Я взял привычку не останавливаться до тех пор, пока не решу задачу или не зайду в логический тупик. Иногда приходилось задерживаться до утра. Мать раньше с ума сходила, — с горькой усмешкой сказал он. — Но отец возразил, мол, раз не ходит по барам да по девушкам, пусть живет как знает, и в конце концов она смирилась.
— Но неужели вы совсем не отдыхаете? Наверняка у вас были девушки, вы довольно привлекательны.
Роберт понизил голос:
— Открою вам секрет, если обещаете не смеяться.
Джессика кивнула.
— Я никогда не ходил на свидание с девушкой. И не целовался.
Джессика в шоке уставилась на него.
— Я не шучу, и это не значит, что женщины меня не привлекают; просто мне было недосуг. Теперь я начинаю понимать, что много упустил, надо все-таки начинать в молодости; делать нечего, мне, видимо, суждено закончить старым эксцентричным холостяком и болтать с собой в углу темной лаборатории.
Джессике легко было сдержать обещание не смеяться; она даже не собиралась смеяться, а напротив, ужаснулась словам Роберта, но не успела ответить, как тот предложил пропустить еще по маленькой. К своему удивлению, Джессика заметила, что ее бокал пуст. Пока Роберт ходил за выпивкой, у нее была возможность собраться с мыслями. Когда он вернулся, она произнесла:
— Послушайте, Роберт, ничего страшного, что вы не начали в молодости; это неважно. Для многих женщин ваша неопытность в отношениях с противоположным полом скорее плюс, чем минус. Да и разве можно сказать, что вы не знаете, как вести себя с женщинами? Вы же сидите и разговариваете со мной сейчас, и, по-моему, у вас очень хорошо получается. Мы сидим уже полчаса, а я ни разу не зевнула, и мне даже не хочется уходить.
Через пару часов, пропустив еще пару стаканчиков, они ушли из бара, оба слегка выпившие и довольные. Роберт вызвался проводить Джессику до номера, хотя тот находился на другом этаже. Она вставила ключ в замок и повернулась пожелать ему спокойной ночи. Он стоял совсем рядом. Их взгляды встретились, а потом их словно притянуло друг к другу; они слились в крепком объятии, и Джессика потянулась к дверной ручке и нащупала руку Роберта. Вместе они повернули ручку и вошли в номер.
Через несколько часов, засыпая, Джессика пробормотала:
— Ну как тебе первый поцелуй?
— Так понравился, что не могу дождаться второго, — ответил Роберт голосом, полным желания.
— Роберт! — воскликнула Джессика. — Будешь компенсировать упущенное время?
— Я ученый, — с притворной серьезностью проговорил он. — Теория — это прекрасно, но все надо проверять на практике.
О сне пришлось забыть.
Рано утром в воскресенье Джессика проснулась. Полежала немного с открытыми глазами и потянулась к Роберту. Тот взял ее за руку; она повернулась и увидела, что он улыбается.
— А я смотрел, как ты спишь. Джессика, ты так красива. Я счастливчик.
— Если дело в везении, то повезло скорее мне. А другие не понимают, что упустили. — Она высвободила руку и начала его ласкать. — О, Роберт, — сказала она, — у меня столько работы…
На завтрак они опоздали. И будь их коллеги чуть моложе, они бы заметили их взъерошенный вид и то, что Роберт явился небритым и оба были во вчерашней одежде. Но старички — или «умники Джессики», как их называл Идрит, — давно забыли, каково это — быть молодым.
Глава сорок пятая
В воскресенье у Астрид выдался редкий выходной. Они с Йоргеном завтракали. Ей хотелось расспросить его о словах, что он бормотал во сне, но она не решалась. Она боялась, что Йорген начнет увиливать и скажет, что ей показалось, или ответит на ее вопрос откровенным враньем. Должно было быть рациональное объяснение, но Астрид не представляла, какое. Наконец, поразмыслив, она решила застигнуть его врасплох.
— Йорген, — сказала она нарочно будничным тоном, — а что тебе снилось, когда ты разговаривал во сне?
Йорген удивленно взглянул на нее и отложил ложечку с зазубренным краем, которой выскабливал грейпфрут.
— О боже, — в ужасе воскликнул он, — я разговаривал?
Астрид кивнула и больше не произнесла ни слова. Ее лицо выражало отчаяние.
В ее вопросе и ответе Йоргена не было бы ничего необычного, если бы не одно «но». Они говорили по-английски. Английский Астрид был далек от совершенства, и говорила она с сильным акцентом. Но Йорген — о, Йорген говорил безупречно; речь его лилась свободно, а акцента не было и в помине.
Йорген пристально на нее посмотрел.
— Астрид, прошу, поверь мне. Я не собирался тебе лгать. Я приехал в Зальцбург по работе и не планировал ни в кого влюбляться. Но мне встретилась чудесная девушка, и я рад, что полюбил ее. — Он потянулся к ней и взял ее руки в свои. — Обман был необходим, но теперь я должен сказать правду. Ты можешь возненавидеть меня, можешь сдать меня полиции, но, что бы ты ни решила, рассказав о себе, я отдаю себя в твою власть. Я мог бы и дальше врать тебе и сказать, что тебе показалось, — он странным образом прочел ее мысли, — но я слишком тебя люблю и не стану так поступать. Ты слишком добрая, слишком честная и слишком дорога мне; я не хочу больше врать.
Астрид не ответила, лишь смотрела на него во все глаза. Он заглянул в ее голубые глаза, надеясь на понимание.
— Меня зовут не Йорген Шмидт. Я не учусь на инженерном факультете и в Гамбурге никогда не был. — Он замолчал и дерзко, возможно, даже с напускной храбростью продолжал: — Я англичанин; меня отправили в Германию собрать сведения об одном промышленнике, его производстве и фабрике. На лето промышленник с семьей перебрались в Зальцбург, и я последовал за ними. Решил, что вдали от строгого рабочего распорядка он расслабится и забудет об осторожности. Дома и на фабрике его охраняли день и ночь, к нему было не подобраться.
Все время, пока я был в Зальцбурге, кроме тех часов, что проводил с тобой, я следил за ним и его семьей и разведывал территорию у его дома. Вчера ночью, пока ты спала, я пробрался в его дом. — Лицо Йоргена вдруг помрачнело и ожесточилось. — Там я нашел все, что искал, и
