подобие спокойствия. Ныряю в пыльную подсобку-гримерную и задвигаю тяжелую портьеру, стиснув зубы, натягиваю концертный наряд и светлые балетки и смотрю в зеркало. Перехватывает дыхание, кончики пальцев покалывает статическое электричество: в нем кто угодно, только не я. Может, одна из подружек Глеба... Только намного красивее и ярче!..
Глубоко вдохнув, выхожу в люди. Даша и Анечка прекращают что-то живо обсуждать, выпучив глаза, бегут ко мне и устраивают допрос с пристрастием.
— Нелли, в каком салоне делала прическу и мэйкап?
— Дай визитку мастера!
— Из какого бутика платье?
— Новая коллекция или распродажа?
— Обижаете... Естественно, новая. Купила на каникулах, когда была в Москве.
— Наверное, стоит кучу денег...
— У меня там богатый друг.
Фрейлины Миланы с подозрением косятся друг на друга, но делают вид, что верят в мой бред, однако на всякий случай меняют тему:
— Хорошо разучила танец? На какой стадии ваши отношения с Артемом?
— Не все сразу! Скоро узнаете! — Душевно подмигиваю, и в груди распухает эго: все же возвыситься над серой массой чертовски приятно. Теперь я понимаю, почему звезды идут на все ради внимания и власти: это наркотик, от которого не так-то просто отказаться!..
Подлые ренегатши не утруждают себя даже банальными проявлениями приличия и откровенно игнорят свою некогда лучшую подругу Милану. Та сидит на самом крайнем кресле последнего ряда и, безучастно наблюдая за беготней и воплями вокруг, надувает пузыри малиновой жвачки.
Кажется, по причине невостребованности Милана впала в депрессию и окончательно сдалась: не комментирует мои недостатки, не ставит подножки, не посылает ехидные ухмылочки, не плюется ядом.
Теплая рука придерживает мой локоть, и передо мной вырастает Артем:
— Привет! Сногсшибательно выглядишь.
— Благодарю. Старалась не ударить в грязь лицом... — Чудесное превращение Миланы обратно в тихоню Людочку меня не на шутку тревожит, и я тихонько шепчу: — Как думаешь, что с ней?
— С кем? А, с Орловой... — Артем понимающе кивает. — Видишь ли, я попросил ее быть аккуратнее на поворотах и тебя не доставать. Она все осознала. Неплохая девчонка...
— Ах, вон оно что... — Он ждет благодарности, но я не просила Клименко меня спасать. Высвобождаю руку, отхожу подальше и с поддельным интересом слежу за репетицией вокалистки из девятого: девчонка звонко поет о том, как прекрасен этот мир.
Савкин и Бобров заметно возбуждены: подмигивают, причмокивают и посылают мне сальные улыбочки. В обычной ситуации ответом им стал бы поднятый вверх средний малец, но теперь я не имею морального права на подобные выходки.
Постепенно собираются гости: ученики, их родители и причастные к мероприятию учителя.
Завуч бледна, от нее несет корвалолом — от характерного терпкого запаха я снова заражаюсь паникой.
— Кузнецова! Красавица! — она одобрительно гладит меня по плечу, но тут же напрягается. — Где Клименко? Живо в малый зал на прогон! У вас пятнадцать минут!
— Сейчас найду! — Артема опять нигде нет, я мечусь в его поисках: растолкав малышей, выбегаю в коридор и налетаю на Милану — потускневшая звезда в одиночестве подпирает плечом стену возле входа в Логово ведьм.
Бормочу дежурное извинение и, внутренне подобравшись, чинно проплываю мимо, но подножек или тычков не следует.
— Нелли, подожди! — Вместо этого окликает она. — Желаю удачи. Сегодня твой звездный час.
Оборачиваюсь, чтобы послать ее подальше, но обнаруживаю, что Милана не глумится: в чистых глазах блестят слезы, губы дрожат. В памяти мгновенно оживают воспоминания о детстве и нашей дружбе: тогда Люду частенько обижали мальчишки, а я пускала в ход кулаки. Может, зря я так плохо о ней думала? Одна добрая фраза — и обиды, копившиеся годами, рассеиваются, будто их никогда не было. Как же хочется ее простить!..
— Спасибо, Люда, — прочистив горло, пищу я.
Мы долго смотрим друг на друга — выжидая, опасаясь, не веря, и она вдруг улыбается:
— Классное платье. Выступи с честью, не подведи школу.
В коридоре сияет осеннее солнце, квадраты света лежат на обшарпанном линолеуме, над ними мерцают золотые пылинки. И тут я понимаю, что нахожусь не в своей реальности, не в своем платье, не в своей коже. Я ведь знаю: Милане попало от требовательной мамы. Этот бал ей нужен гораздо больше, чем мне. В отличие от меня, ей есть что терять.
— Люд... Хочешь, выйди вместо меня, а? — я смотрю ей прямо в глаза, и они нисколько не изменились с того далекого лета дружбы. — У нас один размер, платье подойдет... А я просто пойду домой!
— Неля, я не готовилась... — перебивает Милана и, шагнув ближе, чеканит каждое слово: — Никому не отдавай то, что твое по праву. И не показывай слабости, иначе по ним ударят, поняла?
Подошедшие друзья-недостендаперы рушат волшебство момента и выводят меня из оцепенения:
— Девчонки, не нас ждете?
— Эх, Кузя, какая же ты красивая... — Стонет Паша. — Ты мне с пятого класса нравишься. Не знала?
— Но-но-но! Я бы попросил!... — в поле видимости нарисовывается Артем и оттесняет размечтавшегося Савкина к простенку. — Она занята!
У меня больше нет претензий к Милане, как и нет смысла изображать несуществующие отношения, но я все равно подыгрываю Клименко и с придыханием сообщаю:
— Да, дорогой Пашенька, ты опоздал.
Шутка заходит, присутствующие хохочут, я тоже не могу сдержать улыбку.
Слишком взрослые актеры в роли старшеклассников всегда вызывали приступ испанского стыда, а идиллические картинки крепкой школьной дружбы раздражали до зубовного скрежета. Но подростковые сериалы все же не врали: вот он, головокружительный красавец Артем, учится в моем классе, и дружелюбная атмосфера настраивает на сентиментальность и наворачивается слезами счастья. Мамина мудрость внезапно претворилась в жизнь: может, мы и правда переросли склоки?
Подтягиваются ребята — благообразные парни и девочки с горящими глазами и пылающими щеками.
Плотные шторы в Логове ведьм раздвинуты, теперь это просто старый, давно нуждающийся в ремонте кабинет, где отродясь не водилось нечисти.
Артем помогает мне взобраться на возвышение сцены, вслух отсчитывает такт и, опустив на талию теплую руку, демонстрирует несколько эффектных шагов, а я стараюсь не отставать.
Одноклассники с восторгом разглядывают нас, и я впервые в жизни расправляю в их присутствии плечи и наслаждаюсь таким простым и уютным чувством вовлеченности в коллектив. Сколько я потеряла, сторонясь их... Рассказать бы Глебу. Кажется, мы оба очень сильно заблуждались.
Интересно, как он там?..
— Кузнецова, Клименко, готовы? Три минуты! — растрепанная
