карминно-красные, они медленно двигались по течению, а по левому борту от них тянулись белые ступени гхатов, поднимались охристые башни дворцов, торчали острые пики храмов и жались друг к дружке угловатые, похожие на сбившиеся в ряд скворечники, розовые и лимонные, голубые и грязно-серые, фасады домов…
Живой!
Танюшкин вышел на берег и медленно побрел к месту, которое казалось ему домом, туда, где его ждали.
Он тихонько открыл дверь и заглянул в комнату, которая постепенно наполнялась дымным утренним светом. Марианна спала на краю кровати – там, где он ее оставил двое суток назад. Ее лицо поразило его своей болезненной бледностью, тонкий нос заострился, под темными разлетистыми бровями легли глубокие тени. Служившая одеялом простыня сбилась, и из-под нее выглядывали маленькие забинтованные ступни.
«Вот не сидится человеку! Ноги где-то натерла, пока меня не было!» – огорчился Танюшкин.
У него перехватило дыхание от нежности к ней, захотелось жадно прижаться к легкому горячему телу, но он неловко замер и долго смотрел, как она, тоненько всхлипывая, дышит во сне, и бьется на тонкой беззащитной шее маленькая жилка.
Наконец он, вздыхая и стыдясь своей слабости, вытер кулаком выступившие на глазах слезы, сбросил мокрую одежду на пол и осторожно, стараясь, чтобы не заскрипели железные пружины кровати, прилег с краешку. Ткнулся небритой щекой в сырую подушку, отодвинул ее в сторону и положил тяжелую, будто чугунную голову на локоть. Сломанные ребра ныли.
Проваливаясь в сон, он подумал: «Пожалуй, надо почитать про эти свопы. Наверняка там ничего сложного…».
Но уснуть ему не дали.
– Ты! Где! Ты! Был! – оглушил его голос проснувшейся Марианны. – Ты ушел, – всхлипывала она, глотая слезы, – и ничего не сказал! Дашка пришла, включили свет, а там дурацкая записка от Влада!
– Не волнуйся, Мариан, – пробормотал сонный Танюшкин, на всякий случай прикрывая ребра локтем. – Павловский тебя нашел?
– Да к черту твоего Павловского! Где ты был двое суток? Мы с Дашкой собрались в полицию! А тут Влад! Хватает и тащит в ашрам! Говорит, ты велел! Про бандитов рассказывает… Потом взрыв! Мы к берегу, тебя искать. У входа в пещеру врачи, полиция… Влад говорит, погиб ты там, под землей… Я не поверила… Я не хотела верить… А ты… Ушел и ничего не сказал! Двое суток! Я ждала… Я так ждала тебя, Слава… Какая же ты все-таки черствая сволочь, Танюшкин! Дрыхнешь и даже не догадываешься, как сильно я люблю тебя, чудовище… Я даже научилась молиться…
Проваливаясь в сон, он не слышал, как она плачет, повторяя его имя. Чувствовал только, как капают на веки ее теплые слезы, а легкие пальцы гладят по небритой щеке. – Да ты меня совсем не слушаешь!
Глава 6
Не только моя тайна
– Влад! – окликнула Павловского Марианна.
– Привет, Марианна, – он улыбнулся непривычной для нее открытой улыбкой.
– Уезжаешь? – спросила она, хотя вчера они уже обсуждали его отъезд.
Они втроем сидели на веранде кафе и пили чай. Влад неожиданно извинился перед ней за то, что пытался перехватить ее сделку. Марианна только махнула рукой, словно речь шла о пустяке. Да, собственно, так оно и было.
К ее удивлению, Влад и Слава разговорились и даже нашли общих знакомых. Пока она зависла в телефоне, просматривая сообщения с работы, оба обсуждали бокс и вспоминали какого-то Михалыча. Мужчины сидели рядом, и она, в который раз, поразилось их сходству и больше всего тому, что не замечала этого раньше.
Тыкая пальцем в экран телефона, она невольно прислушивалась к их разговору.
«Так что насчет квартиры? – спросил Слава. – Не может быть, чтобы сорок четвертая!»
«Извини, ошибся с номером дома! – развел руками Влад. – Перепутал».
О чем они говорили, так и осталось для нее загадкой.
Сейчас бывший стоял возле ресепшена в ожидании портье и задумчиво крутил в руке массивный бронзовый брелок с ключами от номера. Одежду он сменил на новую, но похудевшее исцарапанное лицо, сломанный нос и синяки под глазами представляли ужасное зрелище. Запасная рубашка оказалась с короткими рукавами и открывала взгляду незагорелые руки, покрытые кровоподтеками и ссадинами.
– Да, – кивнул он, – в Дели. Там в нашем посольстве получу справку о том, что потерян паспорт. И сразу в Москву. – А твоя коллега? – ее взгляд невольно задержался на сбитых костяшках его кулаков, таких же больших, как у ее Славы.
– Она уже уехала, – бесстрастно ответил Влад, но чуткий слух Марианны различил в его ровном голосе едва заметную горечь.
– Послушай, Влад, – наконец решилась она спросить то, из-за чего и затеяла этот разговор, – почему у вас со Славой одна дата рождения? И имена у вас совпадают. Вы даже внешне похожи! Раньше я не замечала, а сейчас вижу – одно лицо, только ты выглядишь постарше…
– Пойми, Марианна, – он развел руками, умоляя простить его за то, что собирался сказать, – это не только моя тайна. Я не знаю, могу ли говорить с тобой об этом. Тут, в Индии, все так перепуталось…
Он произнес это с извиняющейся улыбкой, но с такой твердостью, что Марианна поняла – не скажет.
– Ладно, – неожиданно легко уступила она, чувствуя на себе его взгляд. – Нет так нет. Ну, удачи тебе!
– Да уж! – невесело усмехнулся он своим мыслям. – В Москве удача мне точно понадобится. Счастливо оставаться!
Он отдал ключ подошедшему портье. Затем наклонился, быстро поцеловал ее в щеку и, прихрамывая, двинулся к выходу со двора гостиницы. Она проводила взглядом его широкую спину и пожала плечами, как бы отвечая на собственный невысказанный вопрос.
Глава 7
Письмо
Танюшкин потер кулаком покрасневшие глаза и, подумав, дописал несколько строчек. Ночью он почти не спал. Лежал на спине, чувствуя ровное дыхание прижавшейся к нему Марианны. Глядел в темноту, которая липла к зрачкам, будто его с головой засунули в черный полиэтиленовый пакет. Индийские барабаны в висках отбивали прощальные минуты. Послезавтра – самолет в Москву…
Слава перечитал письмо и выглянул в окно. Как раз вовремя! Он поспешно сунул конверт в тумбочку. Марианна закончила разговаривать по мобильному и прихрамывая шла к их номеру. Лицо ее раскраснелось, крылья тонкого носа раздувались.
На ходу она знакомым решительным жестом отбросила со лба растрепавшуюся прядь светлых волос. Да уж! Даже отсюда ему было хорошо слышно, как какому-то незадачливому Мишке с работы досталось по первое число.
Слава побаивался тревожить ее в такие минуты. Она еще была вся на нервах, мысленно в своей сделке, и могла, не со зла, сказать ему что-нибудь резкое. Он не обижался. Понимал: такая уж она есть, не переделаешь.
«И все-таки, – подумал он, – письмо – это как-то неправильно».
Им надо просто по-человечески поговорить друг с другом. Она, конечно, расстроится. А может, не надо ее напрасно тревожить. Вдруг все и так будет нормально… Хотя нет, надо честно рассказать Марианне обо всем.
Но как сказать, что в
