– Я покуда помирать не собираюсь!
– А тут уж не твоя воля. Сидел бы на жопе ровно и не отсвечивал, глядишь, никто бы тобой и не заинтересовался. А теперь тебя точно удавят, ни те, так другие!
– Что ты гонишь, фраер. Не может такого быть!
– Ты что, газет не читаешь?
– На что мне оно?
– Да просто возьми любую, в которой про покушение на государя написано, да прочитай, кто его спас!
– Было такое, – вмешался один из уголовников. – Какой-то флотский подпоручик злодеев пострелял.
– Ты что, читать научился? – удивленно спросил Щербатый, глядя в тупые глаза подручного.
– Нет, конечно, – пожал тот плечами, – просто слышал, как один грамотей вслух читал, да ненароком запомнил. Он еще над фамилием офицерика смеялся. Уж больно, говорил, срамная. Не то Мудищев, не то Блядищев…
– Твою ж мать! – только и смог выдавить из себя мгновенно протрезвевший Тихон.
В этот момент в ведущую наружу дверь кто-то забарабанил, да так часто, будто снаружи начался пожар или еще какое бедствие.
– Кого там нелегкая принесла? – скривился главарь.
– Может, от господ Прохор… – предположил один из бандитов, но тут же получил кулаком в бок.
– Попридержи помело! – грозно рыкнул на него Щербатый.
Сквозь зимнюю одежду удар вышел не слишком чувствительным, но, по всей видимости, обидным, потому что уголовник вздумал возражать, показывая на пленника:
– Он все одно уж никому ничего не скажет!
– Я сказал, завали хлебало! – вызверился атаман, после чего велел открыть дверь и узнать, что случилось.
– Вот так они и полиции тебя сдадут, – посулил все еще висящий на балке Дмитрий. – Распустят языки, где не надо, и амба!
– Ничто, укорочу, – отмахнулся тот, бросив на пленника недовольный взгляд.
К счастью, никакого пожара снаружи пока не случилось, а стучала в дверь Лаура.
– Тишенька, – затараторила она, когда ее впустили. – Там извозчики свару затеяли. Того и гляди мебелью драться начнут, еще поломают, окаянные!
– Мне-то что с того? – недовольно зыркнул на подружку Щербатый.
– Так ведь, если большая драка начнется, непременно побитые будут, а там следом и полиция заявится. Вот трактирские и просят пособить им с буянами!
– И то верно, – досадливо кивнул главарь, после обернулся к подручным и коротко бросил: – Чего застыли? Ступайте!
Те, разумеется, перечить не стали и дружно двинулись на выход, оставив атамана и его подружку наедине с подпоручиком.
– Эко вы его, – жалостливо хлюпнула носом проститутка. – Все же благородный человек…
– Будешь скулить, рядом подвешу! – посулил ей любовник.
– Господь с тобой, Тиша, – отшатнулась от него Лаура. – Да разве ж я со зла? Я так, по дурости бабской.
– Бежать вам надо, – снова подал голос Будищев. – Тогда, может, и не найдут. Только двоим, без этих придурков.
– Ты опять?! – угрожающе воскликнул Щербатый.
– Только для побега денежки нужны, – продолжал, невзирая на опасность, Дмитрий. – Вот тут бы я мог помочь.
– Откупиться хочешь? – заинтересовался уголовник.
– Почему бы и нет? Деньги – дело наживное, а вот лишняя дырка в башке никак не лечится.
– Это верно, – нервно хохотнул Тихон. – И много ли у тебя богатств?
– Да не так чтобы, – сплюнул кровь моряк. – На всех точно не хватит, а вот вы двое могли бы неплохо устроиться.
– Далась тебе эта шалава, – алчно сверкнул глазами бандит. – Ты главное мне скажи, где их взять?
– Бумажник мой подай, в нем отделение потайное, в нем план. Да развяжи руки, там хитрый замок, можешь и не сладить.
– Ничего, разберемся. Где говоришь, отделение-то?
– Рычажок потяни, да не сильно, сломаешь еще. А вещь хорошая, нужная…
Заинтригованный Щербатый сделал, как ему сказали, приведя в движение хитрый механизм, после чего негромко хлопнул выстрел, и маленький кусочек свинца хлестнул его по ладони.
– Ах, ты ж твою мать! – завопил Тихон, зажимая пострадавшую руку, и с ненавистью посмотрел на пленника. – Шутки шутить вздумал, офицерик? Да я тебя сейчас на ремни порежу!
– Сначала руку подлечи, – издевательски ответил ему Будищев. – Жаль, конечно, что не в глаз, но и так неплохо. Во всяком случае, в карты тебе больше не играть!
– Убью, гнида!
– Охолони! – раздался от двери чей-то уверенный голос.
Все присутствующие невольно обернулись и увидели Шматова с окровавленным топором в руке. Опомнившийся первым главарь перестал нянчить руку и, схватив со стола нож, приставил лезвие к горлу пленника.
– Брось топор, – потребовал он. – Не то я твоему барину кровь пущу!
– Ты это, не вздумай! – остановился Федор.
– Федя, не тормози! – скрипнул зубами подпоручик. – Заруби гада!
– Молчи! – взвизгнул Тихон. – Как бог свят, зарежу!
– Тише-тише, – успокаивающе проговорил бывший ефрейтор и бросил свое оружие на грязный пол.
На лице Щербатого появилась торжествующая ухмылка, но в этот момент Лаура, за которой никто не следил, схватила со стола тяжелый штоф из мутно-зеленого стекла и с силой опустила его на голову своего любовника. Одного удара, чтобы оглушить такого бугая, конечно, было недостаточно, но к нему уже подскочил Шматов и от всей души добавил кулаком. Как видно, к такому его жизнь не готовила, а потому бедолага отлетел в сторону, где и затих.
– И на хрена я тебе «галан» подарил? – вздохнул Будищев.
– Так вот он, – во весь рот ухмыльнулся парень и показал другу оружие.
– Охренеть! – прошептал Дмитрий и обессиленно уронил голову.
Испугавшийся Шматов вместе с Лаурой бросились снимать его с импровизированной дыбы, затем женщина вытерла платком окровавленное лицо, а Федя влил в горло немного водки, остававшейся в стакане.
– Офигеть, ты доктор! – еле выговорил моряк, когда прокашлялся от горького снадобья.
– Живой! – облегченно вздохнул приятель.
– Помогите мне одеться, и надо отсюда сваливать.
– А что с этим?
– На мое место прицепите. Пусть повисит, подумает о бренности земного бытия.
– Может, лучше того? – сделал рукой характерный жест Шматов.
– Успеется. Он говорил, какой-то хмырь должен приехать, посмотреть на меня. Надо бы узнать, кому я так сильно насолил, чтобы еще и наперчить!
– Я знаю, кто это, – вмешалась Лаура.
– О как! И кто же?
– Староверы. Не понравилось им, что вы адвоката прямо перед молельным домом порешили. Вот и дали наказ Тихону, а он, дурак, ослушаться и не посмел!
