Тучи опустились на вершины деревьев. Но дождь чего-то ждал. Я лежала на земле. На боку. Мое плечо перевязывал изрядно помятый Эндрю.
– Где они? – спросила я осипшим голосом.
– Ушли, Келли, – ответил Эндрю.
Руки его были в крови. Одежда была в крови. На лице были кровавые разводы.
– Вы тоже ранены?
– Нет, это ваша кровь, – помотал он головой. – Пуля прошла навылет, крови было много. К сожалению, они забрали вашу подвеску, Келли. Решили почему-то, что она ценная. И карта теперь у них.
Подвеску было жаль. Красивая была вещь. И ценная, несомненно. Для меня ценная вдвойне как подарок отца. Но разменивать ее на жизнь я бы не стала. Это точно. С картой было проще.
– Черт ней, с картой, – буркнула я, с трудом сдержав рвотный позыв. Меня тошнило и трясло мелкой дрожью. Хотя за болью в плече эти недомогания были не столь заметны. – Я ее всё равно бы отдала. А как они влезли в телефон? Он же был заблокирован.
– Палец прижали, – пояснил Додсон. – И по блютусу скинули, если я правильно понял.
– Хорошо, что бандиты теперь технически продвинутые. – Я пыталась хоть как-то отвлечься от ощущения, что кто-то забыл во мне раскаленный штырь. – Могли бы забрать телефон и палец отрезать.
– Телефон не реагирует на мертвый палец135, – успокоил меня Эндрю и завязал бинт, сделанный из чистой рубашки.
Американец помог мне сесть. Я уложила руку на живот перед собой и покачивалась вперед-назад.
– Слава богу. Палец мне нужен. – Пересохшие губы слушались плохо. – Есть что-нибудь попить? Желательно сладкого, насколько я помню. При кровопотере. И в рюкзаке у меня таблетки есть.
– Нельзя заниматься самолечением, – сообщил мне Додсон.
– Нельзя, – согласилась я. – Но нужно. C открытой раной, без антибиотиков и противовоспалительного, я здесь сдохну раньше, чем до врача доберусь.
– Будем надеться на милость Божью, – возразил Додсон.
– По его милости у меня с собой всё, что нужно. Не будем его гневить, – ответила я.
Таблетка начала действовать минут через пятнадцать. Боль стала глохнуть. В котелке, непонятно зачем, но очень кстати оставленном нашими проводниками, закипела вода. Я выпила горячего чая и нашла в себе силы убедить американца перебинтовать меня заново. Теперь – с раскрошенной на рану таблеткой. Поместив руку в перевязь, я чувствовала себя практически человеком. В смысле, желания лезть от боли на стены уже не было. Лишь слегка хотелось выть.
Я огляделась.
Нашествие бандитов на наш лагерь фатальным назвать было нельзя. Палатки на лоскуты не порезали, походную печку не разломали, бутылки с водой не проткнули. В общем, обошлось без вандализма. Единственное, что пострадало всерьез, – шкатулка с папиным наследством. Его любимый кубок за греблю был растоптан чьим-то кривым копытом.
На глаза набежала слеза. Прости, папа. Я опять не оправдала твоих надежд. Не смогла защитить то, что ты считал самым ценным, от грязных лап. Я наклонилась, чтобы поднять осколки.
И застыла.
Из-под пластиковой позолоты кубка проглядывала настоящая. Я сдвинула обломок и с трудом сдержала смех. Вот же папа, вот шутник! В галстук он спрятал карту. А в кубок – странный иезуитский крест вроде того, который я видела на брате Августине.
Эндрю неверно истолковал мой смешок.
– Вам плохо? – поднялся он со стульчика.
– Нет. Смотрите, что я обнаружила.
Он подошел. Посмотрел. И изменился в лице. Додсон опустился на колени у моей руки и истово перекрестился.
– Эта вещь так важна для вас? – спросила я, потрясенная реакцией весьма уравновешенного человека.
– Вы действительно не знаете, что это такое? – спросил Эндрю, не отрывая жадного взгляда от крестика.
_________________________________
135 - На самом деле, свеже-мертвый палец активирует смартфон. Современные датчики построены на разнице в проводимости биоэлектричества между бороздками и возвышенностями кожи. Мертвое тело постепенно теряет электрический потенциал и, соответственно, разблокировать телефон. Более старые модели реагировали на оптический образ отпечатка, там не важно было, мертвый палец или живой.
Глава 57. Келли– Клянусь, я впервые его вижу, – искренне ответила я и тут же поправилась. – Вживую.
– Я понимаю, что ваш отец запретил вам об этом говорить… Можно, я возьму?… – Он поднял на меня взгляд.
Я кивнула.
Он бережно взял крест кончиками пальцев обеих рук.
– … Но теперь его нет, – продолжал Додсон. – Вы можете быть честны.
– Да я честна! – я слишком резко дернулась и зашипела от вспышки боли в плече.
– Тогда откуда вы знаете, как он выглядит, и историю брата Августина? – Эндрю вцепился в меня взглядом, как американский бультерьер – в кость. Берцовую. Вору.
– Вы хотите сказать, что такой человек действительно существовал?
Это никак не укладывалось у меня в голове.
– Ладно. В конце концов, вы действительно можете не знать, кто он, – как-то успокоился Эндрю. – Можно, я его пока подержу?
Я хотела пожать по привычке плечами, но вовремя сообразила, что это плохая затея. Поэтому просто кивнула. Крест был довольно крупным для нагрудного, но умещался в мужской ладони. Додсон осторожно сжал его в кулак, будто внутри находился живой жучок.
– А кто он? – заинтересовалась я.
Не каждый день выясняешь, что тебе снится реальный человек. В смысле, реальный человек, который жил несколько сот лет назад, и которого ты в глаза не видела. И в уши не слышала.
– Я думаю, – засуетился вдруг американец, – может, нам стоит попробовать отсюда выбраться? У вас рана. Я не уверен, что не будет осложнений.
– Эндрю, посмотрите на небо, – попросила я. – И оглядитесь вокруг.
Он сделал, как я сказала.
– Вы видите где-нибудь автомобиль? Я с такой раной, под дождем, до человеческого жилища километров тридцать, неизвестно в какую сторону. Пойдемте лучше ко мне в палатку, расскажете про своего брата Августина. То есть не вашего… И что такого ценного в этом иезуитском кресте.
Я осторожно поднялась, разминая затекшие конечности.
Эндрю посмотрел на меня долгим взглядом.
Потом тоже поднялся.
– Хорошо, – согласился он. – Я сейчас быстро заварю еще чая, а вы пока устраивайтесь. Вам помочь?
– Справлюсь, – я помотала головой.
Пока мой спутник воевал с печкой, я быстро удалилась в кустики. И действительно кое-как справилась. Одной рукой.
Потом забралась в шатер палатки и нагребла себе из спальника какую-никакую опору под бок.
