в одних окровавленных повязках.
— Прости меня, — тихо произнёс он, пока Ламарк ещё был рядом и поправлял свои труды над чужим телом. — Я не смог помочь. Я подвёл его.
Бывший канонир, а ныне главный врач, тяжко вздохнул.
— Ты не виноват, у Йорека всегда странные мысли в голове были…
Гектор облизал пересохшие губы.
— Я не про… — Он прервался из-за рези. — Я про… Дж…
— Кристина всё сказала, — быстро прервал его Ламарк и встал, чтобы идти к другим раненым.
— Ты не пони… ш-ш-ш… — Но тот уже ушёл.
Спустя время Гектор догадался, что они все на "Гиацинте", и это единственная причина, почему они чистые, им есть чем лечить раны, они вдали от проклятых Эспаньолы и Кайкос и их не добили иберийцы.
Ворон и Змеиный Глаз. Бестолковые, но хорошие друзья. Везут их в Тортугу, где они, возможно, станут героями с печальной судьбой. Вряд ли никто не будет знать о таком: капитаны рассказали, что в открытом море плавали альбионские и галлийские корабли.
До ночи все выжившие молчали, и лишь на следующий день у них нашлись силы и желание обсудить, что же произошло и как погибли их товарищи.
Они собрались на нижней палубе, их усадили за стол. Кто не мог сидеть, тех положили рядом. Гектор, как выяснилось, не мог из-за попытки русалок вспороть ему живот, прерванную солнечными ожогами и появлением Ламарка.
— Кхецо мачтой грохнуло, — вдохнул Фил Одноглаз. — Он побежал в каюту, чтобы вытащить какой-то сундук ёбанный. Я его потом откопал. А это сундук капитана Бесник, во как. Я там ничего не понял, я по-авзонски не читаю.
— Педро Один застрелили, — коротко сообщил один из пиратов. — Лучше бы Бориса. Хотя его тоже убили.
— Зачем мы умирали, если это не помогло? — пожаловался матрос с рыжими вихрами.
— Зато много русалок убили, — возразил второй, бритый матрос.
— Всех жалко, — коротко бросил Ламарк.
Хэм молча закрыла лицо ладонями.
— Табео забрал голову Жюльена, — рассказала Кристина. — Не знаю зачем. Ответил, что так надо.
Гектор вздрогнул.
Кристина посмотрела на него воспалённым глазами.
— Что случилось с Джулией? Ламарк сказал, что не нашел её, только тебя. Ты видел её?
Гектор закрыл глаза, и тотчас перед ним всплыло самое мучительное, самое чудовищное зрелище его жизни…
Он распахнул глаза так широко, точно это помогло бы обернуть время вспять.
— Я видел её, — и замолчал.
Все посмотрели на Гектора так, точно он стал вторым Иудой.
— Видел он её, блядь. Пиздец достижение, — выразил общую мысль Фил.
— А что ж не спас? — зло бросил бритый матрос.
Гектор вопреки запретам Ламарка сделал глубокий вдох.
— Да, блядь, я видел её! Я видел, как её пожирали, я видел, как она превратилась в мясо, которое сожрали эти твари, и я видел, как королева Трихехо прижала к своей груди её голову! Я, нахуй, видел это! И вы все, блядь, должны знать, что от каждого из вас останется только голова! Самое, сука, для них ценное! А потому научитесь ею уже пользоваться!
Некоторое время Ламарк затягивал хрипящему Шестёрке повязки на груди под гробовое молчание, нарушаемое лишь скрипом и командами боцмана наверху. Когда Гектор затих и отключился, тишина стала физически давить.
— Умер капитан наш, осиротели мы! — наконец нарушил молчание рыжий матрос и зарыдал.
Внезапно Кристина вскочила со стула.
— Хватит! Хватит жалеть себя! Мы должны отомстить им, отомстить за Бесник, за Кхецо, за Йорека, за Педро с Борисом, за всех, кто умер! Вот только так — команда оборванцев, чей капитан, уж простит меня Гектор, бывший бродяга и предсказатель! — мы не справимся. Никак. Либо с большими потерями. Нам нужны те, кто был, как капитан Ринальдино! Авзонские морячки! Альбионские военные корабли! Отважные галлийские солдаты! Нам надо плыть в Старый Свет за помощью! Не шайка пиратов должна определять судьбу Карибов, это война человечества против морских тварей! Я найду способ привезти всех сюда, и мы убьём русалок, мы знаем их слабости! Наш путь лежит в Старый Свет!
На щеках Кристины играл румянец, но никто не разделил её энтузиазма. Все с тоской опустили головы, а лежащие уставились в потолок.
Кристина посмотрела на Ламарка, который сидел на корточках возле Гектора.
— Пьер, ты же понимаешь, что с такой стратегией у нас нет шансов?
Ламарк с сочувствием посмотрел на неё, после чего коснулся пальцами своего плеча (рукав был засучен), где были вытатуированы имена его капитана и мателота. Набил тем же вечером у человека из команды "Гиацинта", чтобы не напиться с горя.
Кристина осознала, что очень хотела бы видеть там и своё имя.
Она подошла к бывшему канониру, присела рядом и коснулась руками его щёк.
— Пьер, поплыли со мной, хорошо? Прошу тебя.
Ламарк опустил голову, с болью закусив губу.
— Прошу тебя, — повторила Кристина. — Джулия хотела бы, чтобы мы больше не погибали, а въебали русалками хорошенько. S'il te plaît, Пьер, s'il te plaît, прошу тебя…
Она приподняла его голову за подбородок, склонилась над ним, намереваясь поцеловать в губы, и плевать ей было, что на них смотрели.
Осталось совсем чуть-чуть, он не отворачивался…
— Я вам не мешаю? — подал голос снизу Гектор. Оказывается, он был в сознании, хотя его выходка дорого обошлась ему.
Ламарк оттолкнул от себя Кристину.
— Хрен его знает, что хотела бы Джулия, но она свой выбор сделала, — буркнул он.
Губы Кристины задрожали.
— Почему ты такой… такой…
— Сухарь вонючий? — уточнил Ламарк, и девушка поняла, что он с трудом сохраняет спокойствие. — А что мне делать? Я вот этого, — он хлопнул Гектора по левому плечу, — зашивал, обратно ему кишки запихивал. Я людям руки отрезал, вынимал пули, осколки вытаскивал. Мне плакать по каждому убитому, или бравую речь толкать, как ты?
— Но ты же любил Джулию! — продолжила давить на него Кристина.
— И что? — ответил Ламарк, чей голос начал предательски дрожать. — Она… вот его… — Он снова хотел хлопнуть Гектора, но тот перехватил его руку здоровой правой.
— Слышь, доктор-пушка, Крис права. Плыви с ней, а я уж постараюсь здесь унести с собой побольше этих тварей. Нет мне дороги отсюда… Я не верну Джулию, но положу жизнь на то, чтобы покарать её убийц…
Ламарк выдернул свою руку из захвата раненого.
— Я тоже!
Затем встал и вышел прочь, чтобы никто не видел и не слышал, как он рыдает.
Губернатор Тортуги нашёл способ посадить дочь своего хорошего и преждевременно почившего друга на корабль, плывший в Галлию.
Кристина грустно смотрела, стоя на корме, как исчезает вдали всё то, что она уносит с собой
