лишь в воспоминаниях. Её провожали все, кто выжил и кому теперь придётся остаться на Тортуге и мучительно пытаться создать хоть какое-то организованное сопротивление.
Ламарк и Гектор стояли на причале рядом. Шестёрка бодро махал вслед уцелевшей рукой, а канонир смотрел изподлобья, вспоминая их часы наедине.
Больше они с Кристиной не увиделись.
Эпилог
Прошло семь лет.
Красавцы-фрегаты, с белыми парусами, высокими мачтами и знамёнами, где был изображён бык, выходили из Тирренского моря в Средиземное.
На капитанском мостике стояла женщина в старомодном платье. Она была ещё молода, но под глазами, всё время казавшимися сонными, залегли паутинки морщин. Пятна чернил на перчатках выдавали в ней человека, привыкшего сражаться словом, а не клинком.
Рядом с ней стояла адмирал — высокая светловолосая авзонка, тощая как шпала, в роскошном камзоле, под которым был изящный белосуконный кафтан и штаны с золотым шитьём. Однако, несмотря на все свои звания и капитал, она напоминала женщине с сонными глазами совсем другого человека, растрёпанного бродягу и отважного капитана.
Наверное, потому что её шуточки были такими же лишними и беспощадными.
— Платьишко-то небось ещё с Карибов? Эх, человек учёный, а на обед баклан копчёный!
Гордая женщина на шутку про своё материальное положение не отреагировала, продолжая смотреть на воду.
— А всё-таки приятно стоять рядом с человеком, кто прошёл… что там было? борщ, холодец… — адмирал загибала красивые пальцы в белых перчатках, — пирожки с мясом? Так и знала, что восточнославянская кухня убивает! И это у меня ещё не шесть пальцев!
Женщина с сонными глазами холодно повернула к ней голову.
— Не думала, что у Её Превосходительства есть время читать мои книги.
Адмирал прыснула.
— У Её Превосходительства есть время на всё!
Вообще чем больше женщина узнавала авзонских морячек, тем большим уважением проникалась к Джулии и её сдержанному характеру.
— Вы много писали о Джулии — она же Бесник — Ринальдино, — продолжила адмирал односторонний диалог. — Вы её знали, наверное, лучше наших настоятельниц, раз в Святой Гумилитии её зауважали только после смерти. Бедняжка, совсем потеряла голову…
Женщина с сонными глазами несколько раз сжала и разжала кулаки, чтобы сохранить спокойствие.
— Вы же понимаете, Ваше Превосходительство, кто наш враг? — уточнила она.
Адмирал зевнула, изящным жестом прикрыв рот.
— Все, кто не друг и открывает стрельбу. Расслабьтесь, вечная сеньорита Легран, у нас есть и спиртовые яды по вашему рецепту, и бомбы с колючками, и натягиваемые на реи сети от игл, и хорошие стрелки, и водолазы… Хороши мы будем, если не отомстим за нашу сестру и вашего любовника! Да и грех не попробовать русалку… Наверное, на вкус как китовое мясо.
Конфликт, названный Карибским супом, продолжался с переменным успехом в течение десяти лет, за это время и люди, и русалки понесли значительные потери.
Клан Трихехо был уничтожен и поглощён кланом Анасис, однако затем Артемида начала войну в Индийском океане, и опустошённые берега островов, которые русалки так и не использовали, вновь были освоены людьми.
Шли годы, русалки показывались на поверхности всё реже, занятые междоусобными конфликтами.
Люди полностью перестали слышать о русалках спустя ещё пятьдесят лет, когда Региной клана Анасис стала Астерия, дочь Артемиды.
Поскольку от русалок живыми уходили немногие, а произведения Кристины Легран не получили распространение за пределами Галлии и Авзонии, среди людей, особенно живших вдали от морей и океанов, стали набирать популярность слухи, что всё это было замаскированной войной авзонцев с иберийцами, и никаких атлатетис не существует. Либо же это кара божья или козни дьявола.
Кто-то, никогда не бывавший в Новом свете, написал целый трактат о Карибской чуме, косившей целые города, и тот разошёлся на цитаты.
В конце девятнадцатого века длительная изоляция людей и русалок, ставшая последствием "Карибского супа", приведёт к новому конфликту, о котором вы прочтёте уже не здесь.
