– Клодия, – сказал Карсон. – В ее кармане нашли ключ уникальной формы. Мы не смогли догадаться, от чего он, но ее сестра Эйприл упомянула, что это ключ от дневника.
В комнате сделалось холодно, мои легкие словно схлопнулись.
– В доме при обыске не было найдено никакого дневника. Ты не знаешь, что могла иметь в виду Эйприл?
– Нет.
– Клодия, – предостерег папа.
– Я хочу сказать – нет, сэр.
– Эйприл упомянула, что дневник Мандей может быть у тебя, – продолжил Карсон. – Что ты могла забрать его, когда была у них дома несколько недель назад.
Мама всхлипнула и повернулась, чтобы мрачно взглянуть на меня. Лицо у нее было залито слезами.
– О чем он говорит? Разве я не запрещала тебе даже близко подходить к этому дому?
Я опустила голову, чтобы не встретиться с ней глазами.
– О чем ты думала?! – воскликнула она. – Что, если б с тобой тоже что-нибудь случилось? Ты считаешь, мы и так мало потеряли?
– Извини, мам, – пискнула я, мои губы дрожали.
– Он все еще у тебя? – спросила Вудс. – Тот дневник, о котором упоминала Эйприл?
– Да, мэм, – промямлила я.
– Иди и принеси его, – рявкнула мама. – Немедленно, Клодия Мэй!
От ее резкого тона я подскочила, бросилась в свою комнату и извлекла дневник из тайника.
Когда я вернулась, Карсон встал и достал из кармана большой полиэтиленовый пакет с герметичной застежкой.
– Спасибо, Клодия, – сказал он, расстегивая пакет. – А теперь, пожалуйста, положи его вот сюда.
Щелчок, с которым расправился пакет, вырвал меня из оцепенения. Я держала последнее, что осталось от моей лучшей подруги, от моей второй половинки. Единственный кусочек ее жизни, который у меня был, единственный способ узнать, какой была ее жизнь без меня. Парни, с которыми она целовалась, книги, которые она читала, занятия по плаванию, на которые она ходила…
Я крепко прижала дневник к груди.
– Вы потом отдадите его обратно?
Карсон плотно сжал губы и оглянулся на Вудс.
– Извини, Клодия, но мы обязаны оставить его у себя. Это улика.
– Но… – всхлипнула я, – я его еще не дочитала. Мне нужно… еще немного времени.
– Он нужен для расследования, Горошинка, – вмешался папа, вставая с дивана. – Ты должна отдать его им.
Из глаз потекли слезы, руки задрожали.
– Не могу! Это все, что от нее осталось! – Я повернулась к Карсону. – И вы мне ДОЛЖНЫ!
Он колебался, сжимая пакет; Вудс хмурилась, по очереди глядя на каждого из нас.
– Клодия, отдай им дневник, – велела мама.
– Нет! Это нечестно!
– Я уверен, что если б Мандей была здесь, она сказала бы то же самое, – вздохнул папа, положив руку мне на плечо. – Тут все нечестно.
Рыдания, скопившиеся в самой глубине моей груди, вырвались наружу.
– Пожалуйста, – выдохнула я между приступами плача, от которых мое тело сгибалось вдвое. – Пожалуйста… я не готова! Пожалуйста, папа!
Папа подхватил меня, когда я пошатнулась, колени подкосились, и я повисла на нем. Мама встала и заплакала вместе с нами. Так нам полагалось бы плакать на похоронах, вот только они казались чем-то ненастоящим. Но здесь, у нас дома, где мы с Мандей провели много часов, играя, смеясь и танцуя… здесь я должна была проститься с ней.
– Давай, Горошинка, – произнес папа, втянув носом воздух. – Пора.
Он взял меня за руку, в которой я сжимала дневник, и погладил по плечу. Мама поцеловала меня в щеку и прошептала:
– Я тебя люблю.
И я уронила дневник в подставленный пакет вместе со своим сердцем.
– Спасибо, Клодия, – сказал Карсон, запечатывая пакет. – Я знаю, как много значит для тебя эта вещь. Ты случайно ничего больше не забирала из того дома – ничего, что могло бы помочь нам выстроить дело?
Я подумала о книге «Цветы на чердаке», все еще спрятанной у меня под кроватью, и моя спина превратилась в бетонную стену.
– Нет, ничего.
* * *
Мисс Кларк ахнула, когда я вошла в кабинет школьной администрации на сорок минут позже начала занятий.
– Клодия, я… э-э… – начала она, но умолкла; глаза ее наполнились слезами. Все остальные присутствующие замерли.
В кабинет вбежал мистер Хилл, за ним следовал директор.
– Клодия, что ты… Я имею в виду, мы не ждали тебя сегодня. Твой отец звонил и сообщил, что ты некоторое время не сможешь ходить в школу. Как ты себя чувствуешь?
Я пожала плечами; школьная форма свободно свисала с них, потому что я несколько недель не могла заставить себя поесть.
– Мне нужна записка об опоздании, – пробормотала я.
– Да, да, конечно, – засуетился мистер Хилл, коротко кивнув мисс Кларк. – Тебя проводить в класс?
Он быстро вывел меня из кабинета, как будто сам мой вид вызывал у всех слезы; потом проводил меня от моего шкафчика к кабинету английского языка, на первый урок. По пути он непрестанно рассыпа́лся в обещаниях, что поговорит с другими учителями насчет моих оценок, домашнего задания и экзаменов. Еще не дойдя до класса, я уже жалела о том, что пришла в школу – только ради того, чтобы выбраться из дома, пока мама и папа на работе. Тишина была невыносимой.
Весь день мне в спину летели шепотки, словно брошенные камешки.
«Это Клодия. Она была лучшей подругой той девушки, которую нашли в морозильнике».
* * *
Очередь за обедом вилась по всему периметру столовой. Собственные движения казались мне механическими и шаткими – точно так же Мандей брела по школе много месяцев назад. «Иди домой, – думала я снова и снова. – Ты здесь чужая».
Надо мной мигала испорченная лампа. Этот звук словно перенес меня из школьной столовой в тот дом. Я почти ощущала запах пыльного матраса, слышала смех миссис Чарльз, чувствовала, как я падаю из окна.
БЗ-З-З-З-З.
Тяжелая рука опустилась мне на плечо. Тревор ухмылялся, позади него стоял Карл; их улыбки не сулили ничего хорошего.
– Приве-е-ет, Клодия! Как дела?
Волосы на затылке встали дыбом. Эти парни весь год не разговаривали со мной, так что им нужно теперь?
Лицо Тревора напряглось, как будто он сдерживал смех.
– Йо, мне так жаль, что твоя любовница откинула копыта…
Я сглотнула и отвернулась, чувствуя, что пальцы сами собой сжимаются в кулаки. Он снова похлопал меня по плечу.
– Эй, эй, я с тобой разговариваю!
– Не трогай меня, – прошипела я, отбрасывая его руку.
