– А-а-а… – протянула я, глядя в окно на библиотеку и желая уцепиться за нее обеими руками, чтобы остаться в этой реальности.
– Ты бы видела свое лицо, – со смешком продолжил Майкл. – После того, как обо всем догадалась, ты была готова ворваться в тот дом со стволом наперевес. Я не знаю никого умнее и храбрее тебя.
– Но я не спасла ее, – выдавила я сквозь слезы. – Я не смогла спасти ее.
– Это не так, Клодия! Ты годами спасала ее из того дома и даже не подозревала об этом.
Прежде
Мама все утро вытирала пыль, подметала, пылесосила, чистила и гладила. «У нас будут гости. Важные гости». Час спустя в дверь позвонили. Я спустилась по лестнице в своем иссиня-зеленом выходном платье, но резко остановилась на середине пролета, едва не упав. В дверях стоял детектив Карсон – тот самый офицер, который отказался искать Мандей, который заставил меня почувствовать себя дурой из-за того, что я вообще попросила об этом. Когда он увидел меня, у него отвисла челюсть. Стоящая рядом с ним белая женщина в деловом костюме улыбнулась маме.
– Миссис Коулман? Здравствуйте, я детектив Вудс, мы беседовали с вами по телефону, – произнесла женщина, протягивая руку. Ее волнистые каштановые волосы были собраны на затылке в хвост. – Приятно с вами познакомиться. Это мой напарник, детектив Карсон.
Того, казалось, вот-вот хватит сердечный приступ.
– Здравствуйте, приятно познакомиться, – ответила мама, одетая в бледно-розовое платье прямого покроя. Папа стоял у нее за спиной, его рабочий костюм цвета хаки был безукоризненно отглажен. – Это мой муж, мистер Коулман. А это моя дочь Клодия.
Детектив Карсон сглотнул.
– Рад… знакомству, Клодия.
Я вонзила ногти в собственный бок. Он действительно собирается притворяться, будто мы не знакомы? Будто я не приходила к нему за помощью?
– Пожалуйста, присядьте, – сказал папа, проведя детективов в гостиную.
– Клодия, спускайся, – поторопила меня мама. – Они хотят поговорить с нами. О Мандей.
Сглотнув злые слезы, я протопала вниз по ступенькам и молча уселась рядом с мамой.
Устроившись на двухместном диванчике, детектив Вудс достала из своей сумки несколько папок, а Карсон вертел в пальцах диктофон, не решаясь встретиться со мной взглядом.
– Несколько свидетелей сообщили нам, что именно с вами следует поговорить о том, что случилось с Мандей, – начала детектив Вудс. – Мы надеемся, что вы сможете ответить на некоторые вопросы и заполнить пробелы. Как вы знаете, миссис Чарльз отрицает… э-э… всё.
– Как она может говорить, будто ни в чем не виновата?! – воскликнула мама. – После того, что она сделала!..
– Что ж, это не совсем верно. Она созналась в убийстве Огаста, но уверяет, что непричастна к смерти Мандей. Она считала, будто девочка просто сбежала из дома, и понятия не имеет, как та оказалась в морозильнике.
– Сбежала из дома? В самом деле? – многозначительно сказала я, глядя на Карсона. – Интересно, почему миссис Чарльз не сообщила в полицию и не подала в розыск?
Карсон застыл, потом откашлялся.
– Результаты вскрытия не совсем ясны, учитывая состояние… тел, – произнес он, бросив на меня короткий взгляд. – Трудно определить точную причину смерти.
Мама погладила меня по спине.
– Горошинка, ты уверена, что хочешь остаться здесь и слышать все это? Эти вопросы могут тебя сильно ранить.
– Пусть останется, – возразил папа. – Она достаточно взрослая и имеет право знать, что случилось с ее подругой.
Карсон и Вудс быстро переглянулись.
– Клодия… мне очень жаль, что с твоей подругой так вышло, – сказал Карсон. – Твоя мама сказала, что ты восприняла это очень тяжело. Вот почему мы решили для этого разговора прийти сюда, где ты будешь чувствовать себя в безопасности. Хорошо?
«Я пыталась с вами говорить, но вы не стали слушать!» – хотелось кричать мне. Вместо этого я выпрямила спину и вскинула голову. Он знает, что сделал, и пусть дальше живет с этой виной – это будет для него достаточным наказанием.
– Да, сэр.
Мама и папа улыбнулись с гордостью за меня.
– Отлично. Мы пытаемся восстановить строгую последовательность событий, – сказала Вудс, пролистывая свой служебный блокнот до чистой страницы. – Нам нужно прочное дело, поэтому мы намерены расставить всё по своим местам.
Детективы выжимали сведения, задавая целую кучу вопросов: когда мы впервые встретили Мандей? Какой она была? Какой была миссис Чарльз? Все больше и больше. Они буквально углублялись в бездны, вскапывали почву событий и сеяли семена новых теорий.
– Миссис Коулман, – сказал Карсон, отпив глоток воды из бутылки, – когда вы в последний раз видели Мандей?
Мама прикусила нижнюю губу.
– Неделю спустя после того, как Клодия уехала в гости к моей матери. Мандей пришла к нам днем, после обеда. Должно быть, это была суббота, потому что я была дома. Я предложила ей холодный чай и сэндвич. Она выглядела… не знаю… измученной.
Вудс кивнула.
– Вы помните, во что она была одета?
– Да. В зелено-голубые шорты с узкой кружевной отделкой и белый топ на бретельках. На шортах был узор в стиле какого-то племени; там, кажется, даже было немного розового.
Детективы переглянулись и подняли брови.
– Это очень точное описание, – заметил Карсон.
– Я купила эти шорты для поездки Клодии в Джорджию. Летние каникулы она проводит там, у моей матери.
Вудс сделала запись в блокноте.
– Значит, Мандей взяла их у Клодии?
Мама прищурила глаза.
– Мандей никогда в жизни ничего не крала. Скорее всего, Клодия отдала их ей сама. Она давала Мандей многие свои вещи. Мы знали об этом, но не видели в этом ничего плохого.
Вудс достала из папки фотографию размером восемь на одиннадцать и положила на кофейный столик. Я напряглась, вонзив ногти в обивку дивана. Нам покажут тело Мандей?
– Этот узор?
Мама сглотнула, медленно подалась вперед, придвинула снимок ближе к себе. Я задержала дыхание и посмотрела через ее плечо на зернистое увеличенное изображение сложного «дикарского» узора, похожего на те, которые я любила раскрашивать. Морская лазурь, насыщенный желто-зеленый и фуксиевый цвет разделялись тонкими черными линиями, образуя четкие геометрические фигуры.
– Да, это он, – пробормотала мама, потом ахнула: – Погодите, это было на ней, когда ее нашли? Значит, она была в этих шортах, когда…
– Мы не можем сказать, – ответила Вудс.
– О боже! – воскликнула мама и уткнулась в папу, всхлипывая у него на груди.
Я впилась ногтями в свои ладони, надеясь почувствовать что-нибудь, кроме онемения. Мне хотелось дотронуться до фотографии.
