— Хорошо, если это все послужит вам серьезным уроком, Анатолий Николаевич, — назидательно сказал он. — В противном случае не обессудьте, не сработаемся.
Следом за ним к двери поплелся Седов.
— Понял теперь, почему они такие? — спросил он у Кураева и ткнул дрожащей рукой в Жданова. — Почему жены от вас уходят… Почему народ против… — Обойдя Жданова, прохрипел ему в спину: — Ещё посмотрим, что от тебя останется…
Дождавшись, когда Седов выйдет из приемной, к Кураеву подошел так ничего и не понявший Петраков.
— Анатолий Николаевич, сними ты меня с этого СМУ проклятого! Ну не могу! Возьму бригаду, всё по уму будет. Пацанам своим закажу, чтобы в большие начальники не лезли. Лады?
Не дождавшись ответа, он махнул рукой и ушел.
Тамара Леонидовна тоже решительно двинулась к выходу, в приемной что-то забрала из ящика своего рабочего стола, вернулась, остановилась за спиной Кураева.
— Я давно хотела вам сказать, Анатолий Николаевич… Подыщите себе новую секретаршу. Я… Я старая… Не соответствую вашим задачам. Я их… Я их не понимаю.
Всхлипнув, ушла.
— Можно, конечно, было предположить, что выиграешь ты, — остановился перед Кураевым Рохлин. — Процентов девяносто, что мы. Но что все проиграем… Это могло только у нас! — Вышел в приемную, направился было в свой кабинет, но передумал, вернулся. — Я действительно хотел тебя спасти, — заговорил он за спиной так и не повернувшегося к нему Кураева. — И себя, конечно, но и тебя тоже. К сожалению, ты не из тех, кто замечает протянутую руку. Такие, как ты, пытаются доплыть сами и — тонут. Рано или поздно, но обязательно тонут.
Повернулся и, не заходя в свой кабинет, ушел. Были долго слышны его шаги в коридоре, потом по лестнице.
— Интересное дело, — повернулся к Кураеву по-прежнему стоящий рядом с ним Жданов. — Выходит, все здесь присутствовавшие и присутствующие не душили вас, а спасали. Спасательная команда.
— До свиданья, — многозначительно заявил Жданову севший на место Кураева Саторин. — Мы вас, молодой человек, больше не задерживаем.
— Век бы их не видать больше — таких свиданий, а то ещё кого-нибудь спасем, — пробормотал Жданов и, не выпуская из рук ружье Ивана Сутырина, ушел.
Обувавшийся на диване, на котором не так давно неудачно прикорнул, Иван поднялся, завязал и вскинул на плечо свой охотничий рюкзак.
— Не получается у нас с тобой охота, Николаевич. Как ни соберемся, вечно что-нибудь неладно. Весной тоже начальство приезжало. Не сидится им никак.
— Охоту вашу никто не отменял, охотьтесь на здоровье, — разрешил Саторин, обращаясь к неподвижному Кураеву. — Охотьтесь, охотьтесь. А сейчас отыщи Валентину, отвези её домой, успокой и — ни пуха вам, как говорится, ни пера. Отдохнешь, тогда ещё раз потолкуем. Основательно. Насчет того, как дальше жить будем. Хочешь не хочешь, а жить надо.
— Вспомнила девка, где юбку позабыла, говорит — я её вовсе не надевала, — пробормотал Иван.
— Вы про что? — заинтересовался Саторин.
— Про жизнь… — оглядываясь в поисках исчезнувшего ружья, объяснил Иван.
— Иван… — неожиданно спросил его очнувшийся от каких-то своих раздумий Кураев. — Как бы поступил Дед на моем месте?
— А я знаю?
Окончательно убедившись, что в кабинете Жданов ружья не оставил, Иван сорвался с места, выскочил в приемную, зацепился за стол с наваленными кучей цветами, рассыпал их, ещё раз огляделся.
— У него свое место было, у тебя свое… — завершил он свой ответ Кураеву и, догадавшись, в чем дело, выбежал из приемной. В опустевшем Управлении были отчетливо слышны его торопливые шаги по коридору и на лестнице. Внезапно бег оборвался — где-то внизу раздался оглушительный выстрел.
Саторин склонился над столом, обхватив голову руками. По-своему оценив происходящее, Кураев направился было в приемную, но, услышав шаги возвращавшегося Ивана, остановился. Иван вошел в приемную с ружьем в руках. Посмотрел на вопросительно встревоженное лицо Кураева, рассмотрел за распахнутой дверью поднимающегося из-за стола Саторина и неожиданно рассмеялся.
— Дурак… — объяснил он происходящее и свой неожиданный смех. — В Доску показателей… Там его портрет висел… Вдребезги… Картечью…
Лицо Кураева дрогнуло, и он даже попытался улыбнуться.
— Привел приговор в исполнение, — продолжал смеяться Иван и, подойдя к Кураеву, хлопнул его по спине.
Кураев облегченно вздохнул и тоже засмеялся.
— Этот… Стукач… За милицией побежал.
Кураев захохотал. А Иван неожиданно перестал смеяться, обнял Кураева за плечи и громко запел:
Сине море без прилива. Моряк плавал по волнам…
Кураев подхватил:
Моряк плавал по волнам…
Так и стояли в приемной и пели:
Моряку ветер попутный, Моряк парус поднимал…
Эпилог
Попутного ветра не получилось. После увольнения и исключения из партии А.Н. Кураева очень скоро мощнейшая территориальная строительная организация в своем прежнем качестве перестала существовать.
«Укоренившаяся за последнее время порочная практика латания дыр обернулась ещё более порочной системой растаскивания коллектива и его мощной базы. Управление почти сразу стало хронически убыточной организацией. Требовательность и дисциплина среди руководителей снизились до минимума, материально-технические ресурсы разбазаривались. Наступил период мнимого благоденствия, успокоенности и затишья. Как оказалось — перед бурей. Последующие годы стали переломными в судьбе всей страны. Этот мощнейший «Титаник», давно покрытый трещинами негативных межнациональных, экономических и других отношений, затрещал по всем швам. Страна оказалась выжитой как лимон политикой КПСС и не могла существовать дальше просто физически. Ловко втянутая в
