одежду и приехала в офис «Status Enterprises» с опозданием всего на двадцать минут.
Однако двадцать минут — это целая вечность, когда речь идет о новом сотруднике. Я произвела на них не самое лучшее впечатление.
— Мне очень жаль, что я опоздала. Я задержусь на двадцать минут, так что я…
— Все в порядке. — Шеннон махнула рукой, потягивая кофе из толстой кружки. — Не беспокойся об этом. У всех нас есть жизнь, которая то и дело мешает нам. Пока все хорошо, не переживай. — Она пристально посмотрела на меня. — Так… все в порядке?
Я достала из кармана пиджака батончик мюсли — мой быстрый способ позавтракать — и кивнула.
— Да, все в порядке.
— И тот сексуальный мужчина, который вытащил тебя отсюда, удовлетворен тем, что «чрезвычайная ситуация в семье» ликвидирована?
— Да. — Я открыла обертку. — Он знает и не будет больше прерывать меня на работе.
Я надеюсь.
— Отлично! — Широкая ухмылка расплылась по ее вишневым губам. Она перегнулась через стену моей кабинки и подмигнула. — Он был довольно аппетитным. Хороший улов, девочка.
Я вгрызлась в свой батончик мюсли.
— Мне очень повезло.
Или очень не повезло.
В зависимости от моего настроения.
Усмехаясь, она оттолкнулась от кабинки.
— Удачной работы. В три будет собрание сотрудников. Увидимся там.
Я помахала ей рукой и вошла в свою электронную почту. Откусывая завтрак — желая, чтобы это была большая тарелка блинов с сиропом, — я отвечала на вопросы и запросы, поступившие за ночь, и все это время голос Джастина звучал у меня в голове. «Пропала еще одна девушка».
Почему я не знала об этих убийствах?
Почему мое сердце замирало от ужаса при одном упоминании об убийце с навыками рисования на теле?
Нажав на электронную почту, я изо всех сил старалась сосредоточиться, в то время как в моем животе собиралось беспокойство.
* * *
К четырем часам дня мое терпение лопнуло.
Голос Джастина крутился у меня в голове. «Еще одно убийство. Третья девушка в этом году».
В моих мыслях пронеслись жуткие убийства красивых девушек, закамуфлированных краской. Я не знала, чувствую ли родственную связь с ними, потому что меня красили, или потому что я была влюблена в художника по телу.
В любом случае, моя инстинктивная потребность защитить Гила требовала, чтобы я узнала больше.
Гил.
У него были проблемы и сложности; он был колючим и скрывал что-то чудовищное под своим ледяным фасадом.
Но он был нежным.
Добрым.
И моим.
Моим, чтобы оберегать от новых и старых ужасов.
Пожевав нижнюю губу, я открыла новый поиск в Интернете: «Убитые разрисованные девушки в Англии».
Мои легкие сжались, когда на экране замелькали результаты поиска.
Нажав на ссылку, я вздрогнула, прочитав то, что обычно относилось к другим местам, другим графствам, другому населению.
К несчастью, вчера рано вечером в Ноттингемском лесу была найдена еще одна молодая женщина, выгуливавшая собаку. Похоже, девушка умерла от обезвоживания и голода, будучи связанной и с кляпом во рту в верхушках деревьев. Полиция прочесала местность за несколько дней до этого, благодаря анонимному сообщению, но не смогла обнаружить девушку, потому что ее кожа была покрыта краской, имитирующей ветки, к которым она была привязана. Из-за камуфляжа она была фактически невидима для правоохранительных органов и, скорее всего, видела, как они искали ее перед смертью.
Сегодня полиция подвергается критике из-за недостаточного использования собак-ищеек.
Это уже третья смерть, совершенная аналогичными методами, что наводит правоохранительные органы на мысль, что в Английском саду орудует серийный убийца. Две предыдущие девушки (Шелли Кинг (22 года) и Мойра Джонстон (27 лет)) были найдены в кустарниковом саду в поместье Уайтвик и парке Кэннон Хилл. Шелли Кинг была раскрашена под цвет подлеска, под которым она скрывалась, а Мойра Джонстон была привязана к дереву, ее кожа имела ту же текстуру и тень коры.
Обе женщины были уже мертвы, когда их обнаружили.
Полиция призывает всех, кто может что-либо знать об этих убийствах, позвонить по телефону горячей линии. Они также советуют молодым женщинам избегать ненужных поездок в одиночку до дальнейших распоряжений.
Арестов пока не было.
У меня свело живот.
Что за больной ублюдок связывал женщин, заставлял их молчать, а затем делал их невидимыми для тех, кто пытался их найти? Что за убийца оставлял своих жертв умирать от голода? Зачем тогда было убивать? Он же не получал острых ощущений от того, что лишал кого-то жизни. Он должен был ждать, чтобы прочитать об их смерти в местной газете, как и все мы.
Эти бедные девочки.
Убийства случались постоянно. Мир превратился в мрачное, жестокое место. Я слышала о других преступлениях, гораздо более страшных… но эти мертвые нарисованные девочки впились в мои кости и выскребли мозг.
В моей груди завывала вьюга.
Гил…
Сможет ли он помочь полиции найти тех, кто это сделал? Мог ли вообще их встретить? Делились ли художники по телу своими советами и хитростями? Посещали творческие семинары?
Не было никаких сомнений в том, что убийца должен быть крайне ненормальным.
Несомненно, психопат.
У него должен был быть транспорт.
Возможно, фургон, как у того парня, который пытался похитить меня?
Я превратилась в статую.
Нет…
Я не могла остановить это. Не могла обогнать поезд, в который превратился мой мозг.
Этот парень — ублюдок.
Он ранил Гила.
У этого психопата есть что-то на него.
Он не был… нормальным.
Может ли такое быть?
Если он был убийцей, значит ли это, что Гил был замешан? Что, если он был следующим? Что, если он оказался в ловушке чего-то еще более худшего, чем я предполагала?
Непрекращающийся шепот скользил и змеился. Я не могла остановить мысли о том, что, если, что, если, что, если.
Что, если Гил имеет к этому какое-то отношение?
Мое сердце прекратило биться.
В ту ночь, когда Гил был пьян, он был весь в крови и грязи.
Мурашки разбегались по моей плоти, когда я вспоминала ночь, когда я переспала с ним. Как он вливал алкоголь себе в глотку, словно убегая от чего-то. Как будто он пил чистое сожаление.
От него пахло землей и краской.
Он выглядел вне себя от ярости и отчаяния.
Мог ли он…
Остановись.
Просто прекрати это.
Он никак не замешан в этом.
Не может быть!
Ты знаешь его.
Ты знаешь его с самого детства.
Но я не могла остановить это.
Это был нож в моем боку; камешек в моем ботинке.
Это был страх, что Гил попал под власть дьявола и застрял в мучительном
