ей следует запомнить на всю жизнь. Едва ли с этим возникнут проблемы.
– Я есть у тебя, – сказала она.
«Почему они не обнимаются?» – гадал Джек. Если бы они сейчас обнялись, как полагается в таких случаях, он мог бы пристроиться к этому сплетению нежности и отхватить себе немножко.
– А можно мне тоже называть тебя Сэми? – спросил Джек, желая получить хоть какой-нибудь бонус.
– Это не моё имя, – возразила Самира тоном «ну сколько можно повторять».
Вопиющая несправедливость, ведь Грэйс это было позволено по умолчанию.
– Да что у тебя вообще за имя? – выпалил Джек. – Оно какое-то нетипичное для Марилии, мне кажется.
– Это арабское имя. Я случайно где-то прочитал об этом, – вставил Тони. Засмущавшись своей осведомлённости, он принялся поспешно собирать остатки их позднего завтрака обратно в сумку.
– И откуда у тебя арабское имя? – поинтересовался Джек.
– Вообще-то это имя нашего отца, – ответила Грэйс. Вот она и научилась выбирать правильные местоимения.
– Это как? Я думал, что полное имя Сэма Маршалла – Сэмюел, – не поверил Тони.
Грэйс рассмеялась:
– Да, все так думают, а он никого не переубеждает. – Она заметила, что по плечу Самиры ползёт маленький перламутровый жучок, аккуратно сняла его и пересадила на траву. – Моя бабушка тоже была заядлой путешественницей. Она часто наведывалась в самые разные уголки мира, изучала историю и культуру народов. Поэтому имя для сына она выбирала особенно щепетильно. Чтобы не слишком трудно выговаривать, но и с интересным происхождением. Так получился Самир. Отец с детства недолюбливал, когда его так называли, поэтому всем представлялся просто Сэмом. Полную форму имени мог поведать только человеку, которым очень дорожил.
Они с Самирой переглянулись.
– Это сейчас разрушило мою и без того неустойчивую картину мира, – признался Джек.
– Я ещё не закончила. – Грэйс весело подмигнула ему. – «Самир» – это имя переводится как «спутник в вечернем разговоре». Если коротко, оно означает «рассказчик».
Несколько часов они спали прямо там, под деревьями, подложив свёртки из запасной одежды под голову. Джек не помнил, когда в последний раз так отключался. Тело и мозг отчаянно нуждались в отдыхе, и он уснул, едва приняв горизонтальное положение. Это было блаженство, ни на что не похожее. Джека не посещали сны. Он словно на какое-то время перестал существовать, и когда открыл глаза, то почувствовал себя свежим и почти счастливым.
Грэйс лежала на спине недалеко от него и, улыбаясь, смотрела на небо.
– Это называется застенчивость кроны, – сказала она Джеку, как-то определив, что он проснулся.
– Что? – Джек проследил за её взглядом.
– Ветви не соприкасаются, видишь? – Грэйс провела рукой в воздухе, повторяя рисунок пробелов между кронами высоких деревьев на поляне, сквозь которые виднелось голубое небо. – Они растут так, чтобы не повредить друг друга во время сильного ветра. И ещё, наверное, чтобы маленьким кустикам и цветочкам внизу доставалось немного солнышка.
– Никогда не замечал, – признался Джек.
– Да, так бывает, – ответила Грэйс.
Я как будто решал кроссворд. Не обычный к тому же, а большой такой, на всю страницу – в нём все слова служат подсказками для одного главного слова, за разгадку которого можно получить приз. Вопросы несложные, да и ответы я все знал, только некоторые лежат на поверхности и сразу приходят на ум, а другие хранятся в архивах подсознания.
Память порой пыталась извлечь их оттуда и подсунуть мне в виде пищи для размышлений, но я упрямо запрятывал подсказки, потому что пищу такую не люблю, да и момент всегда был неподходящий.
Часто бывает, что чем усерднее бьёшься над решением задачи, тем изворотливее оно ускользает. Как навязчивая мелодия, которая несколько дней буравит мозг, но не выдаёт своего названия. Поиск не помогает, штурм воспоминаний и попытки фальшиво напеть несколько нот друзьям также не дают результатов. А потом ты нарезаешь огурец в салат, думая о чём-то совсем другом, и между взмахами ножа вдруг снисходит нежданное озарение.
У меня так случилось с главным словом в кроссворде: я разобрался в подсказках, и оно просто пришло ко мне. Не могу сказать, что рад этому, не уверен, что готов получить приз, но стереть буквы из клеточек уже не получится. Единственно правильная их комбинация, вероятно, всегда была мне известна; решение не требовало новых знаний – нужно было лишь осознать уже имеющиеся. Поэтому во мне ничего не перевернулось. Мир не встал с ног на голову и не окрасился яркими цветами, молния не ударила, сердце не забилось быстрее.
Просто я решил кроссворд, странно даже, что это заняло так много времени.
Я понял, я разгадал. Теперь осталось только сказать Грэйс, что я её люблю.
Дневник рассказчика
17
Опоздание на ужин
Озеро Песочные часы получило своё название благодаря форме, напоминающей два соединённых друг с другом сосуда. Оно делится на западную часть, в которую впадает большинство рек, текущих с Арадонских гор, в том числе правый рукав реки Орс, и восточную, чуть поменьше. Между так называемыми сосудами – в условном месте перетекания песка – находится портовый городок Шетл. Для путешественников вроде нас, предпочитающих море перейти, а не обойти, здесь предоставляется единственная для этого возможность.
Наш путь до Шетла занял почти неделю. Признаюсь, что теперь буду намеренно вызывать воспоминания об этих днях, когда захочу улыбнуться и ощутить в животе приятное тепло.
Я тут понял, что одно и то же чувство может иметь совершенно разное воздействие на организм. Всё зависит от того, подавленное это чувство или осознанное. Если нарисовать мои эмоции в виде пиратской карты со множеством стрелочек, запутанных маршрутов из ловушек и тупиков, то теперь я наконец поставил уверенный крестик в месте, где спрятано сокровище. Пока это только мои знания, моя тайна. Я собираюсь вдоволь напитаться ей, прежде чем признаться.
Мы побывали на Фландской дозорной башне. Ну как, побывали… Постояли внизу среди других любопытных, поглазели вверх, помассировали друг другу затёкшие шеи. Башня в Фланде является самой высокой в стране, даже ратуша в Элмуре уступает ей. Здесь днём и ночью ведётся небесный дозор: если нападут с воздуха (чего не случалось уже много столетий), Марилия будет готова тотчас отразить удар. Из-за близости с Норклифом могу предположить, что дозорные высматривают в небе тамошних драконов – существ безобидных и более дружелюбных, чем многие встречавшиеся мне люди. Ну что ж, если таким образом создаются рабочие места и находятся желающие посвятить себя престижной, но скучной миссии, пусть будет так.
Фланд знаменит
