Сара не привыкла чувствовать себя в центре внимания, ее полные щечки даже порозовели от смущения, но, когда она заговорила, голос ее звучал уверенно и четко.
— Если вы хотите что-то подогреть, но не сжечь, почему не спросить тех, кто делает это каждый день? Мы с девочками возьмем этой чудесной бумаги из тонкого металла…
— Она называется алюминиевая фольга, — молвила Азинза с королевской снисходительностью.
— Да, возьмем алюминиевой фольги и обернем ее вокруг яйца, так мы поступаем с жирной индейкой. А потом положим его в духовку и будем подогревать до нужной температуры столько, сколько понадобится. — Она пожала плечами. — Если такой способ никого не обидит, конечно.
Сначала все изумленно молчали, потом Гидеон засмеялся и захлопал в ладоши.
— Чудесно! Сара, ты гений. Именно так мы и поступим. Я бы сказал, градусов четыреста…
— Может, триста? — мягко предложила Сара. — Это займет больше времени, но будет безопаснее.
— Как скажешь, как скажешь. — Гидеон выбрался из своего кресла, размахивая куском вафли на вилке. — Все на кухню!
Тайлер и Люсинда собрали вещи, но не спешили уезжать, хотя назначенное время приближалось. Как и большинство обитателей фермы, они кружили вокруг кухни, у всех вдруг нашелся повод, чтобы заглянуть на экспериментальную площадку. Даже Ханеб собрал мужество в кулак и пришел посмотреть. Наконец, примерно через два часа после того, как сияющий сверток отправился в духовку, скрипнула дверь и показалась Сара.
— Кажется, шевельнулся! — сказала она.
Вооружившись кухонными рукавицами, они с Рагнаром вынули яйцо, уложили его на перину из полотенец, расстеленных на полу, и начали осторожно разворачивать фольгу. На верхушке яйца появилась трещина — тонкая, как паутинка. Тайлер и Люсинда завороженно смотрели, как она вздыбилась по центру, и на полотенце упал маленький кусочек скорлупы. На фоне поднявшегося гула голосов отчетливо слышался треск.
Сначала откололся еще один кусочек скорлупы, за ним второй, и совсем скоро вся верхушка яйца отвалилась в сторону, как будто держалась на петлях. Из отверстия появилась голова — не крупнее, чем у маленькой собаки, точная копия Мезерэ, только мордочка была покороче да черные и золотые полоски поярче. Дракончик неуклюже вытянул себя из обломков скорлупы и сделал несколько нетвердых шажков со сложенными крыльями; потом он остановился отдохнуть, тяжело дыша и свернув полосатый хвостик вокруг себя.
Золотые мутноватые глазки огляделись вокруг и вдруг остановились на Люсинде. В то же мгновение она почувствовала очень простую бессловесную мысль:
?
«Нет, я не твоя мамочка, — попыталась она внушить малышу. — Скоро ты с ней встретишься».
Кто-то положил ей руку на плечо. Она обернулась и увидела перед собой Гидеона. Волосы у него снова встали дыбом, и он был похож на пугало, слишком долго простоявшее на ветру. Второй рукой Гидеон опирался на Тайлера, а выражение лица у него было такое странное, что Люсинда даже вздрогнула.
— Дети, я обращался с вами не очень хорошо, — сказал он. Все на кухне смолкли. Гидеон откашлялся и продолжил: — Но это… этот маленький дракон, которого мы уже не чаяли увидеть… заставил меня понять…
Гидеон снова замолчал, и в наступившей тишине вдруг раздался звук, похожий на стон. Люсинда повернула голову и увидела возле окна Колина Нидла. Наполовину скрытый тенью, он стоял, скрестив руки, и смотрел на них, и даже на большом расстоянии Люсинда чувствовала его зависть и обиду.
Внезапно Тайлер встал со своего места и сказал:
— Дядя Гидеон, я… я совсем забыл вам сказать. В библиотеке я кое-что нашел. Вот я и подумал, может, он вам знаком.
И он вытянул руку.
Люсинда, удивленная не меньше остальных, уставилась на ладонь Тайлера, когда он разжал пальцы и на ней что-то блеснуло.
— Что? — встрепенулся Гидеон. — Что там такое? Ты говоришь, нашел в библиотеке?
— Да. Возле портрета Октавио.
Гидеон взял блестящий предмет с ладони Тайлера и стал внимательно его разглядывать. Все на кухне вывернули шеи, чтобы хоть что-то увидеть. Гидеон поднял повыше золотой кулон на изящной золотой цепочке.
— Ты это нашел? — хриплым шепотом выговорил он. — Он был где-то спрятан?
Тайлер замялся, будто подыскивая наиболее удачный ответ.
— Нет, не спрятан. Он лежал на виду. Как будто кто-то… хотел, чтобы его нашли.
Казалось, все прожитые годы разом навалились на Гидеона. Губы его затряслись, в глазах блестели слезы.
— Это… это ее! — сказал он. — Я подарил ей это ожерелье. Грейс, о моя прекрасная Грейс! — Он поднял украшение трясущимися руками и поцеловал его. — Это добрый знак, ведь каким-то чудом она смогла передать мне его через Линию сдвига. Значит, она жива и хочет, чтобы я об этом знал. — Тайлер нервно топтался на месте, но Гидеон не замечал. — Благослови тебя Господь, мальчик. Боже, спасибо Тебе за это бесценное послание. Моя Грейс жива.
Гидеон встал на колени и взял Тайлера и Люсинду за руки. Люсинда не смела даже взглянуть на него. Ей было ужасно стыдно за всю ту ложь, которую они ему наговорили. Она осторожно высвободила руку, то же самое сделал Тайлер, но старик ничего не замечал.
— Я влюбился в нее, когда она была еще девочкой, — сказал Гидеон хриплым голосом. — Но сам того не сознавал. Только когда она повзрослела, я смог понять свои чувства к ней. Но ее дед — старик Октавио — боролся против нас очень долго. Он не хотел, чтобы какой-то наемный работник женился на его внучке. — Гидеон засмеялся. — Вот так он ко мне относился! Я был для него всего лишь молодым человеком, которого он нанял для того, чтобы вместе выращивать кристаллы! Только спустя годы он принял меня… принял нас. А когда наконец пришло долгожданное счастье, я потерял ее.
— Я так и не знаю, что тогда случилось. Я уехал с фермы на вечер, и Октавио тоже, он отбыл на своей машине. Старому дурню не стоило водить машину, в его-то возрасте — мы ему сто раз об этом говорили, но он был слишком упрям. Грейс осталась одна. Вернулся я довольно поздно и нашел машину старика наполовину съехавшей с дороги в подлесок, сам Октавио лежал рядом, он умер от сердечного приступа. Грейс исчезла — я нигде не мог ее найти. Может, она видела своего деда и в беспамятстве пошла куда глаза глядят, или это просто было чудовищным совпадением.
— А потом Симос нашел ее следы в зернохранилище — они обрывались возле самой Линии сдвига. Самое ужасное, что рядом лежал континуаскоп, будто она выронила его перед самым прыжком в Разлом. Без него она просто не могла вернуться…
Гидеон снова умолк, на этот раз надолго, слышалось только его прерывистое дыхание. Все на кухне неловко переминались с ноги на ногу, не зная, что говорить. Люсинде стало ужасно жаль этого несчастного человека.
— Но теперь благодаря тебе, — внезапно скачал Гидеон, — я точно знаю, что она все еще жива, что она пытается связаться со мной! — Он встал и широко раскинул руки. — И у нас родился маленький дракон! Тайлер и Люсинда, решение пригласить вас на ферму, пожалуй, мой самый мудрый поступок за многие годы! — Он сгреб их в объятия и прижал к своему костлявому телу. От старого халата пахло тальком и потом. — Благослови вас Бог! Возвращайтесь к нам поскорее, непременно ждем вас на будущее лето, и на праздники можете приезжать.
