главное — мало кто обо всём этом знал. Или вот, у ткачей в своё время увели товар… Они тут нашли какое-то волокнистое растение, которое даёт более гладкую ткань. Тихо, не отсвечивая, обработали, намотали три здоровых бобины нитей — и хранили в капсулах. А у того, кто бобины хранил, туалета нет. Он ночью к нужнику вышел. А когда капсулу открывал — получил по чайнику.
— Ни нитей, ни других ценностей, когда очнулся? — уточнил Пилигрим.
— Именно… И это только самые неприятные случаи! — пояснил Витя. — А было ведь ещё несколько таких, которые вроде в ту же картину вписываются, но как-то уж очень мелко… Мои ребята уже стали, грешным делом, думать, что всё это с согласия Иваныча делается. Но я сейчас вижу, что нет… Иваныч был очень заинтересован в том, чтобы оружие вернулось. И вернулось не тихой сапой, а открыто. Чтоб использовать его для разборок с «торговцами». Такие дела…
— Я так понимаю, все кражи что-то объединяет? — проговорил Пилигрим. — К примеру, про эти ценности знал весьма ограниченный круг лиц, так?..
— Именно… Поэтому мы и подозревали Иваныча. Зря, как оказалось!.. — Витя поморщился, махнув рукой. — Синицына — это ответ на все вопросы. И она, и её брат — работники мэрии. Диман — вообще мутный кадр. Зато он всегда на виду. Поэтому и вне подозрений. А вот на Аню как-то никто и не думал… А она там на положении «принеси-подай». Шарится везде, и никто особо на неё внимания не обращает.
— Как опасно считать слуг за интерьер… — усмехнулся я.
— Ну да… Как, блин, во времена королей и феодалов! Вот и мы опростоволосились! — невесело хохотнул Тихон.
— Ну ладно, общая картина ясна… Какие мысли? — поинтересовался Дунай.
— А мысли у меня такие… Аня — сто процентов, мелкая сошка. Как и Диман, — пояснил Витя. — Но они хоть и мелкие, но приближённые. А я хочу знать, кто их покрывает. Где у них схроны? Зачем вообще они всё это делают?
— Ну так допросим и узнаем! — пожал плечами я.
— Всё не так просто, Вано… На словах эта сука уже в отказ пошла! Сейчас ещё переспит со своими мыслями и убедит себя, что ей ничего не будет!.. — Витя зло сплюнул на землю. — Скажет, гуляла, заглянула посмотреть, что воняет, а тут — на тебе, клад. Вырыла клад, пошла в Алтарное, а тут какие-то мужики гонятся. Ну она, дескать, и драпанула…
— То есть… Нас ещё и в убийстве с грабежом могут замазать? — округлив глаза, уточнил Дунай.
— Не смогут… — усмехнулся Тихон. — Козёл этот первым стал стрелять. К тому же, если серьёзно копать, сразу возникнут вопросы… И почему у них вдруг патроны завалялись для винтовки. И как они так далеко загуляли.
— Да, наше наказание педалировать не станут, — согласился Витя. — Но слухи-то пойдут. И осадочек останется.
— Так по морде ей! — простодушно предложил Дунай. — Раз эдак «цать»!
— Нельзя! Она не в нашей группе, — пояснил Витя. — И не в вашей. Она из «кукушат».
— Она — воровка! — буркнул Дунай, у которого всё в жизни было просто и понятно.
— Нет, нельзя… — поддержал я Витю с Тихоном. — Это мы знаем, что она воровка. А другим — давай-ка, вынь да положь доказательства.
— Да на кой? — не понял здоровяк. — Слушайте, ну мы же понимаем, что она воровка?
— А другие — не понимают! — ответил я. — А даже если понимают, то могут сделать вид, что не поняли. Попросит их кто-нибудь из «кукушат» за взятку. Или вообще пригрозят. И остальные послушно «поверят», что Аня — невинная овца.
— Ну Иваныч-то — нормальный мужик… Разберётся! — возразил Дунай.
— Иваныч — нормальный, — кивнул Витя. — Может, даже понормальнее нас всех… Но все мы, как ни крути, зависимы от своих групп. И он тоже. Я ему до конца не доверяю. Я вам до конца не доверяю. Вы, небось, тоже не доверяете мне и Иванычу. А он — и нам, и вам до конца не верит. Доверять он пока может только своим, и то не на всю катушку. Лишится своих — станет одиночкой. А одиночек никто и в грош в Алтарном не ставит…
— Но мы же его поддержим! — настаивал Дунай.
— Он об этом не знает. И до конца доверять нам не может! — я снова встал на сторону Вити.
В общем и целом, я Витю понимал. Не понимал, правда, куда он клонит… Вернее, догадывался, но хотел сначала услышать от него. А пока выходило так, что «объединению племён» под названием Алтарное всё ещё было далеко до настоящего единения… Группы не доверяли друг другу. Да и не выработали правила здоровой конкуренции.
Если Иваныч окажется один, многие восстанут. А если он не поддержит группу, то рано или поздно она всё-таки восстанет. Можно сколько угодно крыть Ольшу трёхэтажным, пока его задницу прикрываешь. Но стоит тому же Ольше почувствовать опасность…
— В общем, слушайте… Вариантов у нас два, — перешёл Витя к самому главному. — Либо мы завтра допрашиваем эту парочку без рукоприкладства, а потом возвращаемся в Алтарное и сдаём с рук на руки… Во время допроса можем грозить чем угодно. Но пальцем не тронем! Либо мы начинаем их бить, и тогда они расскажут нам всё, что знают. Но в этом случае их придётся пристрелить. И Павла, и Аню. Скажем, что те пытались бежать, и мы стреляли. А Иванычу расскажем всё, что удастся узнать от этих двоих.
— Дерьмо… — буркнул Дунай. — Бабу стрелять…
— Тут не знаешь, что лучше… — вздохнул Пилигрим. — Одну девку пристрелить или сотню, когда под задом полыхнёт.
— Дерьмо… — повторил Дунай.
— Да, дерьмо, — согласился Витя. — Я вас и не прошу. Сам всё сделаю. Но тогда вы должны согласиться на версию с побегом. Вы ребята нормальные. Мы с вами вместе уже достаточно рисковали. Вам я поверю. Если скажете, что ваши будут молчать — поверю.
Мне надо было порефлексировать? Попечалиться, что мы вот так запросто приговариваем девушку и парня? Да хрен там! Будь речь об украденных шкурах — я бы отказал! И будь речь о пластиковых стульях —
