какой-то формы ревности.
Он облизывает щеку, глубоко дыша через нос и приближаясь ко мне. Его тело касается моих коленных чашечек.
— Ревную? Кого? Девушку, с которой я когда-то трахался? Если бы это было так, я бы ревновал практически к каждой женщине в кампусе
Сквозь пелену дыма я вижу его радужки.
Адские глаза.
Такая чертовски яркая и всегда горящая.
Это делает его комментарий еще более болезненным. Зная, что он смотрел на других девушек такими глазами, был внутри них, и более того, они трогали его. Это делает мне больно.
Думая о том, как они водили пальцами по его ключице и спрашивали, откуда у него этот шрам. Интересно, правду ли он им говорит?
Что в какой-то момент он подумал, что мы родственные души, и пытался заставить судьбу согласиться с нами. Что на девушке, которая была ему небезразлична, есть такая же.
— Ну, если это все, то можешь уйти. Я ответила на твой вопрос, — я упираюсь руками в пол, готовясь подняться, чтобы схватить свои вещи, но он останавливает меня.
Его ладонь прижимается к моему бедру, пальцы пробираются сквозь мое платье и погружаются в мою кожу. Я ахаю от того, как высоко он стоит, его средний палец касается внутренней части моего обнаженного бедра под платьем.
В опасной близости от места, к которому он не прикасался почти год.
— Я уйду, когда захочу, а ты уйдешь, когда я скажу, да? — он сжимает челюсти, кладя выцветший косяк рядом со мной. — Я пришел сюда, чтобы дать тебе знать, что я слежу за тобой.
— Ты смотришь на всех девушек, которых трахал?
— Только те, кто представляет угрозу для моей семьи.
В моей груди неописуемая пульсация. Я разбила его так чертовски сильно, что он искренне верит, что я сделаю что-нибудь, чтобы навредить его друзьям. Когда он говорит о семье, он имеет в виду парней. Это единственная семья, которую он когда-либо знал.
И я опасна для них.
— Рук…
— Поджигатель, помнишь? — перебивает он, медленно оглядывая меня с головы до ног. — Так ты называла меня, когда думала, что я псих с проблемами насчет мамы, который собирается тебя убить.
Это все еще может быть правдой, думаю я про себя. На самом деле, это определенно все еще верно.
— Теперь я знаю лучше, — бормочу я. — Я знаю тебя лучше.
Его хватка усиливается в гневе, его тело приближается к моему, когда он пробирается между моими бедрами. Они инстинктивно сжимаются, мое тело начинает болеть от жара, который он излучает. Вспышка его Zippo ловит свет, и через несколько секунд сверху вырывается горячее оранжевое пламя.
Я напрягаюсь. С Руком ты никогда не знаешь, что проносится у него в голове, что он сделает по прихоти, просто потому, что ему так хочется.
— Ты думаешь, я не убью тебя? — риторически спрашивает он, его левая рука ползет выше по моему бедру, поднимая ткань моего платья и обнажая мои красные трусики. Тонкий кружевной материал — единственное, что скрывает от него мой и без того мокрый центр. — Думаешь, я не сожгу тебя заживо, если почувствую хоть капельку предательства с твоей стороны?
— Я...
— На этот раз я без колебаний похороню тебя навсегда, Сэйдж. Из такой чертовски глубокой ямы ты никогда не сможешь вылезти, — продолжает он, имея в виду каждое слово.
Я дергаюсь от него или пытаюсь сделать это, когда он стягивает боковую ткань моего нижнего белья с моего тела. Он остается на месте, его рука мучительно неподвижно держит меня. Он так близко, его запах окружает меня. И Боже, его глаза — они испепеляют меня, не отводя взгляда от моего озабоченного взгляда.
Что он делает? Что он делает со мной?
Мой разум и тело противоречат друг другу.
Мое тело, которое в прошлом не получало от него ничего, кроме удовольствия, доверяет ему, но мой разум знает, как далеко он готов зайти ради мести.
— Что ты...
Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда он подносит обжигающее пламя Zippo к материалу, едва коснувшись его пламенем, прежде чем оно разорвется надвое. Я чувствую тепло от огня на чувствительной коже бедра. Он успокаивается почти мгновенно, когда он убирает его, прохладный воздух помогает укусу.
— Если ты обманешь нас, если ты подвергнешь риску моих друзей, если ты поставишь их под угрозу, я погублю тебя. Так же, как я должен был сделать это год назад. Я позволил тебе уйти целой и невредимой в прошлый раз. Но никогда больше.
Я думаю, с ним покончено. Я хочу, чтобы он покончил с этим — меня убивает, что он так близко. Я чувствую его вкус на своем языке, и все же я не могу прикоснуться к нему. Но я также скучала по тому, чтобы он был так близко. Я столько ночей думала о том, что он так близко.
— Я… — выдавливаю я, когда он перемещает пальцы на другую сторону моего тела, опуская один палец между моим телом и нижним бельем, играя с ним. — Я уже не тот человек, которым была тогда. Я переоделас внутри там. Это было...
Щелчок.
Он отпускает ткань, заставляя ее треснуть на мне. Я втягиваю нижнюю губу в рот, сильно прикусывая ее.
— Избавь меня от слезливой истории. Бедняжка Сэйдж заперта в психушке — к черту. Добро пожаловать в клуб травм, — его слова едва ли не сильнее его действий.
Он играет со мной, притягивает меня только для того, чтобы бросить меня лицом вниз.
Я знаю это. Я знаю, что он делает.
Но я все еще хочу этого.
Я хочу все, что он мне дает, потому что это приятно. Даже когда я знаю, что это закончится его уходом, все равно испытываю горечь по отношению ко мне.
Это так хорошо. Слишком хорошо.
То, как его сердитое дыхание скользит по моим губам, как его пальцы возвращаются к моим трусикам, касаясь моей плоти ровно настолько, чтобы мне стало жарко, и я задыхалась.
Он может подумать, что не знает меня, что я соврала. Но Рук знает мое тело.
Это была единственная вещь, которая никогда не могла ему солгать, даже если бы захотела.
Но я также не та девушка, которая когда-либо ляжет и возьмет это. Когда дело доходит до него, моя борьба всегда заканчивается игрой с его демонами.
— Ты понятия
