Когда все случилось, Виктор объяснился кратко и спокойно, обратившись ко всем: «Я знаю, что я сделал, так же я знаю, что теперь не важно, куда нам держать путь. Теперь вам надо решить, что будет дальше». Более он никого не трогал и ничего не предпринимал. Алиса поддерживала идею свернуть миссию и пыталась мотивировать команду сплотиться, но после смерти Моргана она ушла в себя, явно не понимая, как пережить убийство друга. Евгения же, напротив, призывала продолжать наш путь и решила взять все в свои руки. Началось страшное: никто не верил друг другу, каждый понял, насколько возросли ставки, и насколько снизился шанс вернуться к прежней жизни. Они не были готовы к такому, никто не был.
Поймите, мы были одни, на корабле, который находился между планет, и не было ни связи, ни поддержки, ни доказательств того, что кроме нас есть хоть кто-то еще… Время… время – это крайне нестабильный фактор, который сыграл против нас, так же, как и неготовность к такой ситуации. Эта неизвестность стала катализатором…
В общем, не прошло все бесследно ни для кого, и это понятно, каждый познал себя с иной точки зрения. Пока Евгения то ли опекала Виктора, то ли следила за ним, Алиса свыклась с произошедшей трагедией, влияние которой оказалось куда сильней, чем мне показалось изначально, и она решила сделать все, лишь бы продолжить полет и дальше для успешного выполнения задания, потерявшего привилегии считаться великим достижением. Реализация была проста: несогласных запереть до момента, когда обратного пути уже не будет. Я не знаю, хотела она этого из-за желания доказать, что смерть ее друга была не бессмысленна, или же боялась возвращаться домой, где ждет либо подтверждение самых жутких страхов, либо отстранение и похороны, но преследуя новую цель, ее уже было не узнать. Евгения же, то ли под влиянием Виктора, то ли от каких-то иных факторов, решила, что нет пути дальше, если мы хотим остаться в живых, ведь задание наше провалилось еще вчера. Каждый верил в свою правду, каждый имел на это основания… Я сделал то, что подошло лишь одной из сторон, но мотивы их я не слушал, не поддерживал и не выбирал… Причина же, по которой «Пилигрим» так вовремя взял обратный курс, состоит в том… нам не место в космосе, мы не справились.
Агата
Пытаясь хоть как-то усвоить услышанное от капитана корабля, человека, ради которого она пошла на преступление против своей карьеры, Агата винила себя, полностью и безоговорочно, она – подвела их всех.
Одни не могло найти слов, другие же, спрятав свои чувства, смиренно выполняли работу, позволяя должностным обязанностям заглушить переживания. Передача данных с камер корабля прошла успешно, последующий процесс разархивации занял совсем немного времени.
– Эти записи не должен видеть никто, кроме тебя, меня и определенных, вышестоящих лиц, и тех, кому лично я дам разрешение – это приказ, – спокойно, но с явными нотками разочарования, отрапортовал Бенджамин Агате при личном звонке, получив в ответ лишь кроткое согласие.
– Сейчас никто, кроме тебя не сможет завершить задание, пусть неудачно, но все же работа еще есть, пока они летят обратно. Это тяжело, но мы должны все закончить, я верю, что ты справишься, иначе бы не отдал тебе эту работу.
– Ты не знаешь, что я чувствую, – сдержанно произнесла она.
– В вопросе возвращения корабля домой я могу рассчитывать только на тебя, – промолчав, она лишь коротко кивнула, погруженная в себя, – ты не виновата, никто не виноват. Случившееся – это ужасная трагедия, но мы не можем быть полностью в ответе за то, что делают люди… даже самые лучшие из нас могут сломаться, и наша задача – сделать так, чтобы это не было напрасно, помочь тем, кому еще можно помочь, и помнить лучшее о тех, кого больше с нами нет.
– Ты говоришь правильные слова, Бенджамин. Я понимаю это. Да вот только, все не знаю, как тебе сказать, что это наша вина. Моя и твоя.
Бенджамин удивился ее словам.
– Да, Бенджамин, мы виноваты в том, что произошло. Не знаю, как ты, но я признаю свою вину потому, что слепо исполняла твои приказы, веря и зная, что начальству видней. «Кто я такая, чтобы ослушаться или нарушить приказ?», думала я. Когда было сказано объединить проекты – я послушалась. Когда было сказало отправить космонавтов, я послушалась. Когда было сказано за два года собрать команду, я послушалась. Когда было сказано обо всем рассказать, я послушалась!
– Что ты хочешь услышать от меня? Что я сожалею? Это так. Мне горько, как и всем. Но я не могу позволить себе тратить время на это потому, что у нас есть работа, которую нужно делать дальше.
– Как?
– Так же, как делали до этого. Если ты не готова справляться, я найду другого человека. Я не хочу мучать тебя. Возьми отпуск, отдохни, я все пойму. Это тяжелое время, и нам нельзя позволить ему лишить нас цели.
Бенджамин был на грани между надменностью и строгостью, словно произошедшее – не более, чем неудача, которую стоит быстро забыть, дабы не сбивать график работ.
– Все было неправильно с самого начала. Вот из-за чего мы не справились. Это я пыталась сказать тебе много раз, но слишком уж боялась иди наперекор начальству. А я ведь часто была не согласна с тобой, но вместо того, чтобы высказаться, молчала… Это было моей ошибкой.
Он смотрел на нее тяжелым, уставшим взглядом, лишенным понимания или взаимности. Для него в этот момент одно было ясно наверняка – он не знает, что делать дальше. А рассказать ей все он просто не мог.
– Ты разочаровал меня, Бенджамин.
– Я знаю… – Агата смотрела на человека, который перестал быть ей начальником и другом. Неожиданно между ними выросла стена из неправильных решений, недомолвок и несогласия в методах работы.
– Что будет с Ильзой? – Неожиданно для него, и даже для себя, спросила Агата.
– Ничего, как и с тобой, – отвечал он сухо, словно лишенный энтузиазма.
– Но не с командой?
– Нет, не с командой. Официальная версия будет значительно отличаться от правды, так будет лучше всем, и им в том числе.
– Поняла тебя, – холодно ответила она, и выключила связь. Агата старалась игнорировать разочарование, граничащее со злостью. Если бы проблема была связана с технической неполадкой, устранить которую способны специалисты, Агата не тратила бы время на сантименты. Но здесь подвел обычный человеческий фактор, о котором она думала меньше всего, не позволяя себе допускать такого исхода. Это был ее просчет. Неверные решения, неверные методы тренировки космонавтов, которым, в сухом остатке, дали лишь год на подготовку. Больше всего ее беспокоило неправильное отношение к заданию в целом: надо было просто отправить людей, а не устраивать сборную солянку из научных экспериментов, афишируя это на весь мир. Куда спешили, ей было непонятно, а идти против начальства, ей не хватило сил. Тогда не хватило.
На связь вышла Нина.
– Я тебя слушаю.
– Для более безопасного возвращения корабля предлагаем отправить техническую группу им навстречу, чтобы зафиксировали все и проконтролировали полет.
