Джован думал, что я хочу быть здесь. По крайней мере, я нахожусь достаточно далеко, чтобы не смотреть в его сторону, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним. Было бы ещё лучше, если бы я не была осведомлена о каждом действии Джована. Оландон сидит рядом со мной, несмотря на своё нетитулованное состояние — Джован настоял. Мой брат не замечает, что Король Гласиума смеётся над ним.
Делегаты ухмыляются мне со своего стола внизу, через два ряда. Они знают, что я не в восторге от такого расклада. Но у меня не хватило духу унизить моего Оландона перед Джованом. Но это не значит, что я не отомщу своему брату. В отместку я заставлю его остаться после ужина. Я довольствуюсь тем, что предвижу, как это заденет его чувства. Я хихикаю.
— Итак, ты любишь мясо, да? — спрашиваю я Оландона, когда он посылает мне вопросительный взгляд.
Он проглатывает ещё одну порцию.
— Думаю, оно помогает мне восстановиться.
Крики и вопли оповещают весь наш стол о беспорядках в задней части зала. Находящиеся там члены Дозора и ассамблеи указывают вверх. Кто-то есть на стропилах? Люди стали наблюдать за ними во время еды, хотя теперь лестницу на крышу и вход для ястреба постоянно охраняют дозорные.
Джован встаёт. Я жажду сорвать с себя вуаль. Но я не слышу криков паники. На самом деле, крики переходят в тишину.
— Эй, кто-нибудь из вас знает, где Уиллоу?
Мой желудок резко сокращается, как и в тот момент, когда Кристал слетела с дерева.
Я вижу только очертания, когда мальчик спускается со стропил над столами. Члены ассамблеи вскрикивают, затем задыхаются от восторга, когда он дважды облетает зал. Это даёт мне возможность подтвердить личность человека.
Джимми делает сальто назад и приземляется на стол в центре зала.
— Блять, — выплевываю я под вуалью, садясь обратно.
Я сжимаю руку Оландона, чтобы предупредить его. Это плохо. Джимми знает, как я выгляжу. И что он здесь делает? Адокс убьёт его.
Джимми обращается к своей оцепеневшей аудитории.
— Вы бы узнали её, если бы видели. Она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. У неё длинные-длинные чёрные волосы, но иногда они становятся голубыми, — продолжает он.
Слово «голубые» заставляет меня действовать.
Я отодвигаю свой стул назад с громким скребущим звуком.
— Джимми! — зову я.
Я проскальзываю под королевский стол, не желая тратить время на то, чтобы обойти длинную скамью. Члены ассамблеи поворачиваются ко мне почти как один. Всё жутко синхронизировано.
— Привет, — отзывается он. — Ты знаешь Уиллоу?
— Это я, — говорю я, торопливо спускаясь между столами. — Я просто надела вуаль.
Как только слова покидают мой рот, я жалею, что не могу взять их обратно. Вместо этого мне следовало притвориться знакомой Уиллоу. Волнение будоражит толпу. Татума не всегда носит свою вуаль? Почему она показалась этому мальчику? Откуда он взялся?
Сложно представить, о чём прямо сейчас думает Оландон.
Я приближаюсь к Джимми и отстёгиваю его от Флаера, вытаскиваю стержни за рекордное время, складывая устройство в самую компактную форму. Хамиш был бы горд.
— Почему ты закрыла своё лицо, Уиллоу? Мне нравится твоё лицо, — говорит он, подняв на меня глаза.
Я вздрагиваю, снимая его со стола. Я кладу Флаер под мышку и беру мальчика за руку.
Мне нужно вывести Джимми из замка так, чтобы он каким-то образом не выдал мою личность. И почему он здесь?
— Ты голоден? — спрашиваю я.
Он кивает так неистово, что я удивляюсь, как у него не отвалилась голова. Но это останавливает его от случайного раскрытия моего второго самого тёмного секрета.
— Твоя мама знает, что ты здесь? — спрашиваю я, как только мы садимся за стол с едой.
Ассамблея всё ещё гудит позади нас. Кто-то буквально влетел в обеденный зал. Я делаю едва заметный жест Оландону, который поднимается и идёт к нам. Этот маленький мальчик только что разрушил всю секретность Ире. Джован или мой брат ни за что не оставят их в покое. Никто не сможет забыть то, что видел. Джован поймёт, что последние несколько недель я была с этими летающими людьми. Он слишком умён, ему не понадобится много времени, чтобы понять, что есть только одно место, где эти люди могли существовать незамеченными. Могу ли я придумать какую-нибудь ложь, чтобы защитить секрет Ире?
— Я не сказал маме. Я просто пришёл, — продолжает он, бормоча что-то в хлеб. — Я знаю, Адокс говорит, чтобы мы никому не рассказывали. Но он также говорит не покидать Ире, и он знает, что я всё время это делаю, — бормочет он.
Я прищуриваю глаза. Джимми слишком беззаботен. Он притворяется, что не знает, что натворил.
— Адокс говорит это не просто так, Джимми. Это защищает людей, которые живут в Ире.
Я действительно не хочу вести этот разговор здесь, хотя мы и находимся вдали от столов.
— Ты сказала, что я должен сообщить тебе, если увижу что-то важное. А событий было так много. Я знал, что ты захочешь знать, — говорит он, его голос повышается от расстройства.
Его слова останавливают меня на моём пути.
Я прижимаю палец к его губам, когда он открывает их, чтобы продолжить.
— Придержи эту мысль.
Я без слов смотрю на брата, когда он подходит к нам.
— Скажи Джовану, что он захочет это услышать, — говорю я.
Джован тратит пять драгоценных минут на то, чтобы убедить своих советников, что им не нужно находиться с нами в одном помещении. Я знаю, он понимает, что Джимми может разоблачить меня. Он подумает, что я хочу поговорить с ним об этом. На самом деле это просто предлог, чтобы оставить его одного. Я прислоняюсь к двери зала заседаний, закрыв её. Собравшись с силами, я кладу Флаер на круглый стол и поворачиваюсь к Джимми, с ужасом ожидая, что он скажет.
— Джимми, это мой брат, Оландон, и Король Гласиума, — говорю я. — Пожалуйста, скажи мне, что ты видел в Оскале.
Звуки удивления Оландона и Джована заглушил ответ Джимми.
— Солати! Их сотни. Они уже дошли до третьей пещеры, но линия растянулась до самого дыма, и они продолжают приближаться. Я смотрел целую вечность, чтобы убедиться, — рассказывает он.
— Что? О чём он говорит?
Джован смотрит на мальчика, сидя на стуле.
Сейчас не время для выяснения личных обид. Я подхожу к нему.
— Мать послала свою армию.
Он, замерев, пялится на меня.
— Что?
— Именно это и хотел сказать Джимми. Он скаут в Великом Подъёме.
Я держу остальное в тайне. Может быть, остальные решат,
