устремленных на мою шею, я засовываю руки в карманы и прислоняюсь головой к стеклу.
Везучий Кот. Bastards45. Из сорока восьми казино, которыми я владею, они должны были попасть в то, с которого все началось. Десять лет назад это была всего лишь коробка с четырьмя позаимствованными рулетками, и я не смог бы привлечь клиентов, даже если бы умолял. Я расплачивался с персоналом купюрами, введенными в игровой автомат. Это была дыра, но я любил ее — и люблю до сих пор. Это было единственное из моих казино, в которое заходила мама. Она привыкла к роскошной жизни, но, черт возьми, она сидела в баре в своем лучшем воскресном наряде и потягивала мартини с лимонной каплей, как будто была в отеле Ритц.
Эмоции обхватывают мое горло, и я сопротивляюсь им. Мое дыхание, запотевшее на стекле — последнее, что я вижу, прежде чем зажмурить глаза.
— Габ.
Тяжелые шаги выходят из моего кабинета.
Когда я оборачиваюсь, на меня смотрят две пары глаз с разными выражениями. Взгляд Гриффина горит яростью, а взгляд Анджело окрашен плохо скрываемым весельем.
Я возвращаюсь к своему столу и упираюсь в него костяшками пальцев.
— Грифф?
Он свирепо смотрит на меня в ответ.
Я киваю на пару ног, лежащих в коридоре.
— Выкинь его за борт, пока он не очнулся.
Мой брат приподнимает бровь, но ничего не говорит. Шок Гриффина исчезает за граненой стеной хрусталя, когда я залпом выпиваю виски. Его содержимое оставляет горячий след у меня в горле и разжигает пламя в груди. Когда стакан бьется о стол, Гриффина уже нет, а Анджело держит в руках рамку с фотографией нашей матери.
Уголки его глаз смягчаются и не поднимая глаз, он размышляет: — Если бы мама была здесь, она бы сказала, что у тебя полоса невезения.
Его слова щиплют мою кожу больнее, чем он думает.
— Да, мама была легкой добычей для всей этой чуши.
Если бы я когда-нибудь запачкал руки и он не был бы моим братом, я бы стер эту ухмылку с его губ быстрым ударом правой. Вместо этого я опускаюсь в кресло и смотрю на него спокойным взглядом.
— Что-нибудь еще? Мне нужно кое-что сделать.
Он задумчиво потирает подбородок.
— Forty G46 проиграл в прошлый понедельник. Ты потерял Miller & Young, а твой лучший приятель исчез с лица планеты при подозрительных обстоятельствах. Хм…
— Что? — огрызаюсь я, распаляясь от намека в его тоне. Рыжие волосы и игральные карты мелькают у меня перед глазами.
— Пожалуй, в этом вопросе я соглашусь с мамой.
Ты мог бы добиться всего успеха в мире, но Королева Червей поставит тебя на колени.
В случае, если Пенелопа — Королева Червей, мне, вероятно, не следовало позволять ей сексуально двигаться на мне.
Я почесываю челюсть и пожимаю плечами.
— Дерьмо случается.
— Да-да.
— Отвали, пожалуйста.
С мрачной усмешкой он поднимается на ноги и отбрасывает тень на стол.
— Посмотри на это с другой стороны, брат. Это твое любимое время месяца.
Я хмурюсь.
— Правда?
— Ты издеваешься надо мной?
В наступившей тишине меня осеняет. Конечно, это так. Обычно мы выбираем кандидатов Анонимных Грешников в последнее воскресенье каждого месяца, но в этом году это будет Рождество, поэтому мы выбираем в это воскресенье.
Не могу поверить, что забыл. Горячая линия Анонимных грешников — это мое детище, любовное письмо садисту, который живет в глубине моей груди. Это лучшая игра, и только раз в месяц мы с братьями собираемся вместе, чтобы пережить лучшие моменты нашего детства. Простые времена, знаете ли, до того, как наш отец убил нашу мать, а Анджело убил его в отместку.
— Я займусь этим, — говорю я, поправляя булавку на воротнике, а потом вздергиваю подбородок, вспоминая, о чем я должен был его спросить. — Ты будешь завтра здесь?
— Зависит от обстоятельств.
— У меня встреча с Келли, и я хотел бы, чтобы ты присутствовал.
Выражение лица Анджело тут же мрачнеет.
— Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты работаешь с ирландцами.
— Ты ненавидишь, когда я работаю с кем-то, у кого нет nonna47 с секретным рецептом соуса Альфредо.
Когда речь идет о деловых партнерах, я не делаю различий. Если они умны и могут предоставить деньги и связи, я не буду обращать внимания на их родственные связи. Келли, может, и О'Хара, но по-моему мнению с ним все в порядке. У нас три совместных предприятия в Лас-Вегасе — казино, бар и бутик-отель, — и наше партнерство безупречно работало на протяжении последних восьми лет.
— Что ему нужно, и почему я должен быть там? — ворчит Анджело.
— Он… имеет привычку хотеть то, что ему не принадлежит, — говорю я с натянутой улыбкой. — Просто нужно, чтобы он знал, что Яма — это не ничейная территория.
Он кивает.
— Хорошо. Но я не хочу, чтобы ты ныл, если он получит пулю в голову.
Я закатываю глаза.
— Никакого нытья.
Анджело оставляет меня в моем кабинете с почти пустой бутылкой виски и жестокими мыслями.
Остро нуждаясь в чем-нибудь более крепком, чтобы отвлечься, я решаю, что, вероятно, мне следует выбрать три главных греха месяца для встречи с братьями в церкви в воскресенье.
Я открываю ноутбук, папку голосовой почты Анонимных грешников и нажимаю кнопку — воспроизведение.
Один за другим звуки грехов заполняют комнату.
Когда я слушаю, всегда происходит обычное дерьмо. Неуверенные признания о дорожных происшествиях на шоссе. Пьяная нечленораздельная брань людей, чьи демоны выходят наружу только в три часа ночи. Но иногда появляется грех, который вызывает извращенную ухмылку на моих губах и вызывает трепет под кожей.
Однако сегодня они не справляются с зудом так хорошо, как обычно. Поэтому я протягиваю руку и открываю подпапку со звонками, которую я удалил из общей сети.
Достаю сигарету из пачки, засовываю ее в рот и провожу пальцем по Зиппо.
Затем я откидываюсь на спинку кресла, закрываю глаза и позволяю глупым бредням Пенелопы впитаться в мою кожу, как мазь.
Если я погружаюсь на дно, то, по крайней мере, ее голос составит мне компанию на пути вниз.
Глава двадцать четвертая
— В Атлантик-Сити есть масса вещей, по которым я скучаю, — я кладу мобильник на умывальник в ванной и дрожащей рукой провожу щеткой по волосам. — Но ничего… особенного, понимаешь? Бейгл с лососем и сливочным сыром из того маленького кафе на пирсе. Мартини с маракуйей в баре Ронни. Эм… что еще…
Я беру телефон и несу
