Довезя меня до дома, Виктор настоял, что проводит до квартиры. Хотелось предложить ему чай, прежде чем проститься навсегда, но я решила не навязываться, потому что знала – из вежливости он не откажется, даже если не захочет.
– Спасибо за все, Витя, – поблагодарила на пороге квартиры, запоминая его доброе лицо и умные глаза. Раньше я была ослеплена молодостью и красотой Данилы и не замечала мужской привлекательности Виктора. А теперь уже слишком поздно. Чувствуя ком в горле, я отвела взгляд и вставила ключ в замочную скважину.
Затаила дыхание – вдруг он сам напросится на чай и тем самым даст понять, что хочет продолжить наше общение? Но ему это было не нужно.
– До свидания, Полина, – тихо сказал он.
– Прощай, – шепнула я, скользнув за порог и запирая дверь дрожащими пальцами.
Сбросила плащ и ботинки, прошла в комнату и рухнула на диван, давая волю слезам.
Какая ирония судьбы – если бы не Данила, мы бы с Виктором никогда не познакомились. А теперь из-за Данилы мы не можем быть вместе. Если бы только Виктор осмелился и подошел ко мне в театре в день влюбленных, пока я еще не познакомилась с Данилой! Этот ребенок мог быть его, и мы были бы счастливы…
Я сомкнула веки и задремала. А проснулась от звонка в дверь. Кто бы это мог быть? Я никого не ждала и не спешила открывать. Но звонок продолжал настырно надрываться, и я неохотно поднялась с дивана, поняв, что пришедший не отстанет. Может, это Вера пришла без предупреждения или консьержка напекла домашних пирогов и хочет угостить. При мысли о пирогах, живот заурчал, и я поняла, что голодна. Хоть бы это была консьержка!
Распахнув дверь, я встретилась взглядом с Виктором и застыла.
– С тобой все в порядке? – выдохнул он. – Ты долго не открывала, я уж испугался…
– Я просто уснула, – пробормотала я. – А ты зачем…
Я опустила взгляд и уткнулась в полные пакеты из супермаркета, которые он держал в руках.
– Поесть тебе принес. У тебя же ничего нет.
Я молча посторонилась, пропуская его за порог и гадая, что бы это значило. Просто жест благотворительности по отношению к беременной женщине… или что-то большее? Я пыталась поймать взгляд Виктора, чтобы прочитать ответ, но он повертел головой по сторонам:
– У тебя тут уютно.
– Кухня там, – я махнула рукой.
Виктор занес пакеты, поставил на стол и вынул оттуда куриное филе.
– Не стал брать готовую еду, чтобы не травить тебя всякой химией. Лучше я приготовлю тебе ужин, – предложил он таким спокойным тоном, как будто готовить у меня на кухне для него – привычное дело.
– Зачем? – пробормотала я, недоверчиво глядя на него.
– Потому что я тебя люблю, и наш ребенок не должен быть голодным.
– Наш? – совершенно растерявшись, переспросила я.
– Ну а чей же?
Имя Данилы повисло между нами невысказанным вслух и разбилось вдребезги. Наши взгляды встретились, заключая безмолвное соглашение. «Это мой ребенок», – говорил Виктор. «Он твой», – согласилась я безо всяких колебаний.
А затем мы одновременно шагнули друг к другу, и наши губы впервые встретились, скрепляя эту клятву. Наш первый поцелуй получился соленым от моих слез и сладким от счастья, которого я уже не ждала, а оно само шагнуло за порог.
Нас прервал звон стекла. Отпрянув от Виктора, я с удивлением взглянула под ноги. Целуясь со мной, Виктор смахнул со стола пакет. Резко запахло рассолом.
– Кажется, разбились.
– Что там у тебя? – вздрогнула я.
– Огурчики соленые, – Виктор наклонился к пакетам.
– Зачем? – удивилась я, а сама почувствовала, как рот наполняется слюной.
– Подумал, тебе захочется.
О, да! Мне захотелось! Мне еще как захотелось! Вот ведь, даже не думала о них, но стоило Виктору про них сказать, я поняла, что умираю, как хочу соленый огурец! Хрустящий, с пупырышками!
– Не разбились, – мужчина распрямился, держа в руках банку. – Просто потекли.
– Дай сюда! – Я буквально выхватила из его рук банку и стала откручивать крышку. Но ничего не получалось, и я застонала от нетерпения.
– Дай мне, – он рассмеялся, отобрал у меня банку и открыл одним сильным движением.
Я выхватила из рассола верхний огурец и жадно захрустела. Кайф!
– Откуда ты узнал? – пробормотала я, жуя. – Страсть как огурцов захотелось!
– Просто догадался. А меня угостишь? – Он протянул руку, но я прижала к груди банку и отступила.
– Не дам! Моя вкусняшка!
Пока Виктор нарезал филе, я продолжала трескать огурчики и любоваться тем, как ловко он орудует ножом. Мужчина на моей кухне готовит мне ужин! Такое в моей жизни было впервые. Даже бывший муж меня ужинами не баловал, максимум – покупал пиццу или суши на вынос. Мысли о Гене я сразу же прогнала прочь из головы, как назойливых мух. Кыш-кыш! Не хотелось даже сравнивать Виктора ни с бывшим мужем, ни с Данилой. Он был лучше всех, и заботился обо мне так, как никто раньше.
Виктор бросил филе обжариваться на сковородку, обернулся ко мне и заволновался, заметив наполовину опустевшую банку:
– Поля, не ешь так много!
– Не командуй, не муж, – проворчала я, вытаскивая из банки еще один огурчик.
– Что ж, придется на тебе жениться, чтобы ты меня слушала, – усмехнулся Виктор.
Я поперхнулась огурчиком и закашлялась. Мужчина с тревогой склонился надо мной и постучал по спине. Сильно! Чуть хребет не сломал.
– Эй! – простонала я. – Беременных бить нельзя.
– Прости, – он с испугом убрал руки.
– Я пошутила, – фыркнув, я глотнула рассола из банки.
Все равно, что он обо мне подумает. Так сильно захотелось!
– А я нет, – серьезно сказал Виктор, глядя на меня.
Я отодвинула банку и выпрямилась. Кажется, назревал серьезный разговор. Но я не готова! У меня вон рассол по подбородку течет. Я быстро вытерла его ладошкой, и она стала мокрой. Теперь и руки будут рассолом вонять.
Но, кажется, Виктора это нисколько не волновало. Он смотрел на меня так, как будто перед ним сидела прекрасная принцесса, от которой пахло фиалками, а не заплаканная беременная женщина, только что безобразно лакавшая рассол.
– Полин, выходи за меня замуж.
Эти слова только звучат пафосно. Виктор произнес их так, как будто наша свадьба – вопрос решенный, как будто мы уже сто лет знаем друг друга, я беременна от него, и теперь осталось только поставить штамп в паспорте и официально скрепить наш союз.
– У тебя курица не сгорит? – испуганно пискнула я, покосившись на шкворчащую сковородку.
Виктор чертыхнулся, шагнул к плите, убавил огонь, перемешал филе и накрыл крышкой. А затем обернулся ко мне и повторил:
