– Давай поженимся, Полин.
– Но ты же меня совсем не знаешь, – жалобно выдохнула я.
– Просто скажи да, Полина, – Виктор смотрел на меня с такой любовью, что у меня защемило сердце.
Сейчас он искренне верит, что любит меня. Но когда я рожу ребенка от другого мужчины, сможет ли он принять его и не изменить отношения ко мне?
– Я беременна, – дрогнувшим голосом напомнила я.
– Я помню, – спокойно ответил Виктор и протянул мне банку. – Еще огурчик?
Соблазн был велик, и я потянулась к ней, но мужчина убрал банку. Я обиженно взглянула на него.
– Скажи да, Полина.
– Я боюсь, – выдохнула я.
– Чего? – Виктор серьезно смотрел на меня.
– Боюсь поверить в то, что это по-настоящему, – призналась я.
Ведь в моей жизни за последнее время было столько лжи, игры и притворства, что теперь мне было трудно поверить, что Виктор может любить меня настоящую. Да еще беременную от другого.
– Тогда мне придется тебя убедить, – сказал Виктор. Его карие глаза сияли любовью, которой хватит на нас двоих – и на меня, и на моего ребенка.
У меня перехватило дыхание, когда я поняла это.
– Так что ты мне ответишь? – поторопил Виктор.
– Дай мне уже этот чертов огурец! – в замешательстве выпалила я.
Виктор заливисто рассмеялся и подвинул ко мне банку. Я сунула в рот огурец, а он спокойно сказал:
– Завтра идем за кольцами, а в понедельник подаем заявление в ЗАГС.
– А ты не очень торопишься? – испугалась я. – Может, пока поживем вместе, как-то притремся друг к другу…
Я смутилась, подумав о сексе. Странно же, что он зовет меня замуж вот так сразу!
– Притерлись уже, – Виктор тихо рассмеялся. – У тебя живот скоро расти начнет. Как тогда в свадебное платье влезешь?
Об этом я не думала, поэтому смешалась еще больше. Тем более, что мой живот не от него.
– Вить, – медленно сказала я, – скажи честно, ты торопишься со свадьбой, чтобы все думали, что ребенок твой?
По лицу Виктора пробежала тень, и я испугалась, что он встанет, уйдет, и я его больше никогда не увижу.
– Неважно, что скажут другие. Важно, что думаешь ты, – ответил он, глядя мне в глаза.
Я поняла, что от моего ответа сейчас зависит будущее. Не только мое и ребенка, но и Виктора. В моих руках были судьбы нас троих. Виктор не произнес это вслух, но по его глазам я читала, что он хочет быть отцом моего ребенка, и догадывалась, что делить отцовство с Данилой ему не захочется. Данила отказался от ребенка, а Виктор готов стать его отцом. Единственным, которого наш ребенок будет знать.
– Он твой, – выдохнула я, принимая решение.
Глаза Виктора счастливо вспыхнули, и он притянул меня к себе. Мы жарко поцеловались, а затем до меня донесся запах горелого.
– Курица! – вскрикнула я, отстраняясь.
Мужчина метнулся к плите, снял крышку и выпустил наружу клубы пара. Я поморщилась и поспешила открыть форточку.
– Извини, курица сгорела, – Виктор сконфуженно поскреб гладко выбритую щеку. – Хочешь, сделаю яичницу? И горячие бутерброды?
– Нет уж. Ты меня уже угостил, – фыркнула я. – Теперь моя очередь. В морозилке есть пельмени, сама лепила.
Я открыла холодильник, но Виктор забрал у меня пельмени:
– Сварю сам!
Я сидела на кухне, глядя, как он хлопочет у плиты, и думала о том, что не заслужила такое счастье. Но вот же оно – только руку протяни. И отказываться от него я не собиралась!
А когда мы потом сидели за столом и ели пельмени, я смотрела на Виктора и думала о том, что все испытания мне были посланы не зря. Если бы Гена не обманул меня с квартирой, я бы не переехала в этот дом и не встретила бы Данилу. А если бы не закрутила роман с Данилой, то не познакомилась бы с Виктором.
Я не знала, как сложится наша дальнейшая жизнь, будем ли мы счастливы и сможет ли Виктор полюбить ребенка Данилы как родного. Но этим вечером, когда Виктор сидел на моей кухне и нахваливал мои пельмени, я позволила себе помечтать, что у нас все будет хорошо.
Эпилог
Три года Кирюшки мы решили отмечать на даче. Сын родился двенадцатого января. Все новогодние праздники мы просидели дома с простудой и не видели родных, поэтому я согласилась на предложение Вити отпраздновать за городом и день рождения, и Старый Новый год.
Сын рос непоседой и весь извертелся в детском кресле, пока мы ехали из Москвы в дачный поселок. Для него это была первая долгая поездка, и я всю дорогу развлекала его игрушками и прибаутками, так что думать о чем-то другом было некогда.
– Мы уже близко, – Виктор с улыбкой повернулся к нам.
А мое сердце взволнованно забилось. Как? Уже? Стараясь не выдать волнения перед мужем, я погладила светлые вихры сына, успокаивая скорее себя, чем его.
Вскоре машина миновала шлагбаум и покатила по знакомой улице, усыпанной снегом. Я не была в дачном поселке с того майского дня, когда в последний раз видела Данилу. И сейчас не могла не думать о нем. У меня не осталось никаких чувств к нему, и наш роман воспринимался как сюжет романтической комедии, которая не имела ко мне никакого отношения. Хотя напоминание о нем каждый день было перед глазами, и я понимала, что по мере взросления сын будет все больше похож на биологического отца.
Эти три года я старательно избегала поездок на дачу. Виктор сначала предлагал побыть летом на свежем воздухе и повидаться с родными на выходных, но я постоянно придумывала отговорки. Кирюша болеет. Слишком жарко. Слишком холодно. Мне не здоровится. Море для ребенка полезней. А давайте лучше в парк аттракционов! В итоге с родными мы встречались у нас дома или ездили к ним в гости в Москве, и мне было спокойней, что я не столкнусь с Данилой.
Но в этом году Виктор настоял на том, чтобы устроить Кирюше детский праздник, позвать на дачу родных и друзей с детьми. Наша квартира была слишком маленькой, чтобы вместить большую компанию. И ради сына я согласилась поехать на дачу.
Теперь мне оставалось надеяться, что Данилы в это время в поселке не окажется, и мы благополучно разминемся. Новогодние каникулы только закончились, и если Данила и навещал родных, то наверняка уже вернулся в город.
Машина остановилась у ворот дачи. Дорожка была расчищена – родственники Вити гостили здесь на праздниках, и за время с их отъезда снегопада не было. Муж вышел из машины, чтобы открыть ворота, а я бросила быстрый взгляд на соседний участок, боясь увидеть знакомую фигуру. Улица была пуста, путь свободен, нас никто не видел. Перевела взгляд на притихшего сына и заметила, что он задремал. Да так сладко, что было жалко его будить.
Виктор вернулся за руль и загнал машину во двор. Я подождала, пока он закроет ворота, и только тогда, оказавшись за забором, почувствовала себя в безопасности. Если не буду выходить наружу, меня никто не увидит и столкнуться с Данилой мне не грозит.
