У меня перехватило дыхание от его заботы, от того, что он волнуется за меня так сильно, что провел ночь в коридоре у моей палаты. Показалось, что за эту ночь он даже возмужал – стал шире в плечах и повзрослел на несколько лет.
– Все в порядке, – шепнула я сквозь слезы, подступившие к глазам от счастья. От того – что наш ребенок жив, от того, что мы вместе и Данила крепко держит меня за руку, а его любовь окутывает теплым коконом. – С малышом тоже.
– Слава богу! – выдохнул он. – Я так волновался…
Слезы мешали разглядеть лицо Данилы, но внезапно я ощутила неладное и замерла на койке. Ведь от Данилы пахло не так, как днем, – привычным мне цитрусовым ароматом парфюма. От него пахло специями – розмарином и базиликом, как от Виктора.
Я заморгала, глядя на склонившегося надо мной мужчину в обманчивом тусклом свете настольной лампы, и узнала его. Я так хотела видеть перед собой Данилу, что обманулась, приняв за него Виктора. Не Данила вызвал «скорую», не он привез меня в больницу и просидел ночь у моей палаты. Это был его сосед Виктор. Моя рука дрогнула в его ладони, и я отдернула ее, словно обжегшись.
В глазах Виктора мелькнула растерянность, а я чуть не расплакалась снова. Счастье было так возможно! Мне казалось, я держу его в руках! Я ощутила злость и обиду на Виктора, как будто это он меня обманул. Но в следующий миг мне стало стыдно – я вспомнила слова медсестры. Если бы мужчина не вызвал «скорую», я могла потерять ребенка.
– Спасибо тебе, – выдохнула я.
– Не за что, – он смущенно пожал плечами.
– За то, что был рядом, – я прикрыла глаза, чувствуя, как меня одолевает сон. Видимо, такой эффект давала капельница.
– Я буду рядом, – донесся до меня его тихий голос – то ли наяву, то ли уже во сне.
И уже не слышала, как Виктор покинул палату – уснула раньше.
О том, что я попала в больницу после разговора с ним, Данила не узнал. Когда Виктор пришел навестить меня на следующий день, второго мая, я взяла с него обещание, что он ничего не скажет Даниле.
Я пролежала на сохранении неделю – врачи решили подстраховаться и понаблюдать меня, а я согласилась на все, боясь потерять моего малыша. Пришлось пропустить два рабочих дня между майскими праздниками в университете, но заведующая Римма Георгиевна отнеслась ко мне с пониманием, хотя я и огорошила ее своей беременностью. Почти сразу после майских праздников начиналась сессия, а экзамен по моему предмету планировался в конце июня, так что я надеялась к тому времени оправиться и выйти на работу.
Больница находилась в Подмосковье, неподалеку от дачного поселка. Виктор навещал меня каждый день, приезжая по вечерам после работы. Ради этого ему приходилось кататься из Москвы в область, ночевать на даче, а наутро снова ехать в Москву к началу смены в поликлинике, которая продолжала работать и в майские праздники. Я знала, что он постоянно живет на городской квартире, а на дачу приезжает развеяться, и чувствовала себя виноватой, что из-за меня ему приходится терпеть неудобства. Я каждый день просила, чтобы завтра он меня не навещал, а отдохнул после работы и нормально выспался. Виктор соглашался, а на следующий вечер снова появлялся на пороге моей палаты – то с букетом цветов, то с мандаринами, то с книжной новинкой, о которой я обмолвилась накануне, что хочу ее прочитать.
– Как вам повезло с мужем! – восхищались медсестры и пациентки из соседних палат, с которыми мы встречались в столовой и в фойе у телевизора.
Я не стала объяснять им, что Виктор мне не муж, решив, что это породит лишнее любопытство. И уже пожалела об этом – ведь они восторгались семейным счастьем, которого у меня не было. Другие пациентки, выйдя из больницы, вернутся к своим реальным мужьям – пусть и не таким совершенным, как им со стороны видится Виктор. А я отправлюсь в пустую квартиру, где меня никто не ждет, и буду планировать свою дальнейшую жизнь в роли матери-одиночки.
Я сама себе боялась признаться в том, что каждый вечер жду Виктора. Ведь между нами ничего не могло быть – я была беременна от другого. Более того – от мальчишки, его соседа по даче! Но Виктор ни разу не упомянул имя Данилы, как будто его никогда и не было.
Мы беседовали обо всем на свете, и время в компании с Виктором пролетало незаметно. Он смешил меня историями из своей жизни и расспрашивал о моей. А когда я говорила, ловила на себе его внимательный взгляд – ему в самом деле было интересно узнавать меня. Рядом с ним я чувствовала себя так, будто знаю его всю жизнь. А когда он уходил, скучала по нему и запрещала себе это. Влюбиться в Виктора, будучи беременной от другого, – плохая идея. Виктор – конечно, хороший мужчина, но я не питала иллюзий насчет того, что он сможет принять чужого ребенка и воспитывать его. Да и он сам не заговаривал о будущем, не строил планов, не пытался со мной сблизиться как с женщиной. Просто навещал, зная, что кроме него меня никто не навестит. А как только я выйду из больницы и вернусь к своей жизни, он обо мне забудет.
Я и ждала выписки, чтобы скорее оказаться дома, и боялась ее – ведь как только выйду из больницы, у Виктора больше не будет причин со мной видеться.
Наконец, этот день настал. Виктор приехал забирать меня на машине и ждал в фойе. У выхода нам встретилась медсестра, которая дежурила у моей кровати в ту ночь, когда меня привезла «скорая». Она узнала меня и заулыбалась:
– Выписываешься? Ждем тебя через восемь месяцев! – А затем взглянула на Виктора и добавила: – Ты уж береги жену, папаша. Следи, чтобы не нервничала!
– Буду беречь! – весело ответил он.
Другая молоденькая медсестричка, пробегая мимо и глядя на нас, улыбнулась. Наверное, со стороны мы казались счастливой парой. А у меня защемило сердце от слов Виктора. Зачем обещать то, что он не станет исполнять? Настроение было подпорчено, и, выходя из больницы, я споткнулась о порог и чуть не упала. Но Виктор крепко удержал за плечи:
– Полин, ты в порядке? Ты какая-то бледная. Не тошнит?
Он суетился надо мной как любящий муж, а мне стало еще хуже.
– Поехали скорее домой, – попросила я.
– Может, хочешь побыть на даче? – предложил Виктор, подходя к машине. – Впереди выходные. Погоду хорошую обещают.
– Мы разве супруги, чтобы проводить выходные вместе? – резко выпалила я.
Виктор осекся, а я сразу же пожалела о сказанном сгоряча. Мои слова прозвучали грубо, и Виктор их не заслужил. Он заботился обо мне всю неделю, навещал, хотя не был обязан этого делать, а я вместо благодарности на него гавкаю.
– Извини, – пробормотала я, повесив голову. – Я тебе очень благодарна за все. Просто отвези меня домой.
Обратная дорога в Москву была длинной. Было бы глупо молчать все время. Поэтому, когда Виктор заговорил о каком-то спектакле, я поддержала беседу. Но в то же время прежней легкости между нами как не бывало. Мы оба знали, что это наша последняя встреча, и мы больше не увидимся.
За неделю, что я провела в больнице, зацвели вишни и яблони. Я любила это время года, но сейчас на сердце было тяжело.
