— Какой?
— Кого вы собираетесь посадить на освободившийся трон?
— На него я сяду сам, — просто ответил Эйе.
Хаемхат остолбенел.
— Вы?
— А почему вас это так удивляет?
— Но в вашем возрасте становиться фараоном...
— Ну, возраст здесь не помеха. Я же не собираюсь заводить детей с молодой вдовой Тутанхамона. Этот брак для меня будет важен только как утверждение моих прав на престол. Правда, я в моём возрасте долго не протяну, это верно. Но зато я за эти годы подготовлю трон для вас. И вы осуществите мечту многих поколений главных жрецов Амона, станете владыкой государства, оставаясь одновременно духовным наставником всего народа. — И Эйе снисходительно потрепал жреца по плечу.
— О, я об этом и не мечтал, — пробормотал Хаемхат и покраснел до корней бритых волос на голове.
— Не будем притворяться, — взглянул жрецу прямо в глаза с кривой улыбкой на пергаментном лице Эйе. — Конечно же, мечтали. Плох тот воин, который не хочет стать командующим. Ну, и, естественно, плох тот главный жрец Амона, который не хочет стать фараоном. Поэтому отправляйтесь-ка на юг и побыстрей сделайте всё, о чём вы только что мне говорили. Это приблизит вас к трону вплотную. Ведь я не собираюсь долго на нём рассиживаться.
Эйе потайными коридорами вывел главного жреца Амона из дома. От пережитого тот шатался как пьяный. А старый визирь только посмеивался про себя, довольный. Он добился главного — безоговорочной поддержки жрецов Амона. Теперь можно было начинать переворот. Все нити у него в руках. Можно дёргать за верёвочки.
Ночью в дворцовую конюшню проник таинственный злоумышленник и быстро подпилил главную ось колесницы фараона у левого колеса, а затем замазал распил серебряной краской, которой была покрашена вся колесница. Так же тихо, как он проник в помещение, злодей удалился. Не зря говорят, что всё гениальное просто. Так было и в данном случае. Оказалось, что не надо подсылать убийц к фараону, травить его ядом или измышлять ещё кучу прочих злодейств. Несколько движений маленькой медной пилы, и великая династия властителей империи, правящая страной несколько столетий подряд, оказалась пресечена из-за треснувшей деревяшки.
Рано утром фараон, как обычно, вскочив на любимую колесницу, поскакал с бешеной скоростью в пустыню, где уже был приготовлен загон с антилопами. И вот в момент самого высшего пика азарта, когда молодой охотник уже пронзал стрелой десятую жертву, ось, скрепляющая колёса колесницы, треснула и левое колесо отлетело в сторону. Тутанхамон с луком в руках, не успев схватиться за поручни, полетел головой вперёд. К несчастью, на его пути оказался большой обломок скалы. Голубой бронзовый шлем фараона, не выдержав мощного удара, раскололся, как гнилой орех. Когда телохранители и слуги подбежали к поверженному властителю страны, он уже не дышал. Через час над телом Тутанхамона уже склонялась его молодая жена, а вокруг неё вельможи, слуги и служанки, рыдая в полный голос, рвали на себе одежды и бились об пол, сражённые великим горем.
А у себя в покоях из угла в угол ходила старшая вдовствующая царица Нефертити и мучительно думала: «Что же делать?..»
Прошли положенные три месяца. Молодой фараон был мумифицирован и похоронен, как и полагалось, в секретном склепе на западном берегу реки напротив Фив. Настало время отвечать на главный вопрос, который мучил всех в течение этих долгих месяцев: кого сажать на освободившийся трон? Женщина стать фараоном не могла, это также все понимали, но родственников-мужчин у скоропостижно скончавшегося юноши не было.
— Не может обычный мой подданный жениться на моей дочери и стать моим зятем! Не бывать этому! — в который раз воскликнула Нефертити, бегая по спальне из угла в угол.
— Да успокойся ты, — сказал Хоремхеб с кровати. — Ты уже на ковре тропинку протоптала, бегаешь как сумасшедшая.
— Да ведь надо что-то решать, как ты не понимаешь?!
— Я всё понимаю. Я предлагаю посадить на трон нашего сына Рамсеса. Ведь он же наш законный сын, а мы с тобой вот уже почти десять лет муж и жена, — устало произнёс Хоремхеб.
— Да невозможно это сейчас, — ответила Нефи, подбегая к кровати. — Будущий фараон должен жениться на моей дочери Хеси. Даже если Рамсес сможет женится на своей сводной сестре, то надо ведь всем доказать, что он наш законный сын. А про него никто и не знает. Да и потом это очень опасно для мальчика, его могут просто убить.
— Ну тогда давай я женюсь на Хеси. Из меня получится хороший фараон. Я не буду ждать, пока меня признают, я в бараний рог сверну всех тех, кто только посмеет сказать хоть полслова против.
— Да думала я и об этом пути, — вздохнула Нефи, садясь на кровать. — С одной стороны, он был бы для нас наилучшим. Но я как только представлю, что ты, мой Хори, становишься мужем, пусть даже и фиктивным, моей дочери, так меня рвёт на части протест: «Этому не бывать!» А потом, какой может быть фиктивный брак с молодой женой? А как же наследники?
— Да не надо мне никакой жены, чтобы стать фараоном! — воскликнул Хоремхеб и вскочил с кровати. — Давай я прикажу столичному корпусу захватить Мемфис и сяду на трон, опираясь на копья моих воинов. Вот и всё!
— А если у тебя не получится захватить власть? Ведь Эйе силён и часть армейцев его поддерживает. Тогда он тебя с большим удовольствием уничтожит. А я не могу этого допустить.
— Ну, тогда не мучь меня и дай мне поспать. У меня всё это вот где сидит, — показал на горло Хоремхеб и бухнулся на кровать.
Он и вправду через несколько минут заснул. Нефертити дунула на свечу ночника и тоже прилегла на кровать. Через полчаса она вдруг вскочила как ужаленная.
— Хори, Хори, — начала царица трепать за плечо мужа, — проснись!
— В чём дело? — Хоремхеб схватил лежавший рядом кинжал.
— Мне наконец-то пришла в голову мудрая и простая мысль.
— Какая?
— Надо написать письмо Суппилулиуме и попросить руки его сына для моей дочери.
Хоремхеб открыл рот от неожиданности. Такого он не ожидал.
— Да ты соображаешь, что говоришь? Да разве можно иностранцу, а тем более азиату стать фараоном!
— Ну а почему нет? К нам приедет принц царской крови, к тому же сын царя, который властвует над половиной Азии. Пока он выучит наш язык и освоится, править государством будем мы. А потом что-нибудь придумаем.
— Да ты представляешь, как к твоей сумасшедшей идее отнесутся южане, особенно жрецы Амока? Ведь для них даже мы в Нижней стране не совсем чистокровные жители страны Большого Хапи! А что уж тут говорить об иностранце, полудиком хетте?
— Да на этих южан никогда не угодишь! Что, мы будем вечно их слушать?! — Царица удовлетворённо зевнула. — Завтра я с дочкой сяду писать письмо Суппилулиуме.
— Ладно, тебя не переспоришь, — огрызнулся Хоремхеб и повернулся на другой бок. — Давай спать, утром, может, образумишься?
